- 04 фев 2010 22:27.36
#1971236
Acula писал(а):Вот брат моего одноклассника..... Вместе учились в училище.
КОЖЕВНИКОВ ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ
Уроженец г.Верхнеуральск Челябинской области. Русский. Образование высшее. Член КПСС. Женат.
Родители: Кожевниковы Николай Иванович и Вера Васильевна.
В Афганистане - командир инженерно-сапёрной роты (в/ч 2047).
В 1974 году закончил среднюю школу № 2 г.Верхнеуральск.
В 1979 году с отличием окончил Тюменское высшее военное инженерное командное училище имени маршала А.И.Прошлякова.
С 1979 по 1981 г. - служба в Туркменистане в г.Кара-Кала, в в/ч 2047 погран. войск КГБ
СССР.
1981 год - Афганистан. 17 октября 1981 года погиб в бою.
Награжден орденом Красного Знамени № 478121 Указом ПВС СССР от 28.05.82 г. (посмертно). Похоронен на кладбище г.Верхнеуральск Челябинской области.
Жена Виктора Кожевникова, Людмила Васильевна, проживает в г.Электросталь Московской области.
Жаль ребят. Погибли по безолаберности командиров. Это в афгане была не редкость, но для пограничников - исключительная трагедия
17.10.1981 г. при высадке десанта Пянджского СБО в Куфабское ущелье у кишлака Сайдан погибли:
командир вертолёта ст. лейтенант Скрипкин Юрий Михайлович;
капитан медицинской службы КОКШАРОВ Герман Яковлевич;
командир взвода лейтенант Милованов Александр Николаевич;
командир отделения сержант Зеленцов Вячеслав Викторович;
командир отделения сержант Решетник Сергей Александрович;
рядовой Билык Виктор Петрович;
рядовой Голосной Иван Григорьевич;
командир инженерно-сапёрной роты ст. лейтенант Кожевников Виктор Николаевич, командированный в СБО из Кара-Калинского погранотряда, был найден мертвым спустя несколько дней.18.10.1981 г. при подъеме тел погибших на вершину в бою с душманами погиб стрелок-гранатометчик Пянджского СБО мл. сержант Аниченко Василий Фёдорович
25.10.1981 г. в Куфабском ущелье у к. Чамш-Дара в бою с засадой противника погибли:
сотрудник военной контрразведки Особого отдела 66-ого Хорогского погранотряда капитан ГРИГОРЬЕВ Сергей Владимирович;
и девять пограничников ММГ-2 35-ого Мургабского погранотряда:
зам. начальника ММГ по политчасти капитан ДЕРЕНДЯЕВ Александр Афанасьевич;
начальник пограничной заставы ст. лейтенант ЛОГВИНЕНКО Валерий Игоревич;
начальник радиостанции взвода связи мл. сержант БОРИСКИН Анатолий Анатольевич;
командир отделения мл. сержант ПОЛЯКОВ Сергей Михайлович;
рядовые:
стрелок-помощник гранатометчика КЛИЧКО Владимир Александрович
стрелок-гранатометчик МУСИН Жавдат Хатинович
пулеметчик САМИГУЛОВ Альберт Минзанович
ст. радиотелеграфист ТОКАРЕВ Сергей Алексеевич
пулеметчик ШЕЛОМИЦКИЙ Александр Юрьевич
Трагедии в Куфабском ущелье у кишлаков Сайдан 17 октября и Чамш-Дара 25 октября 1981 г.
…в Куфабе снова активизировались мятежники, и это обусловило необходимость проведения новой операции. Замысел, разработанный оперативной группой (ОГ) САПО, рассматривался в штабе ПВ и с некоторыми поправками был принят в октябре. Предусматривалось силами трех маневренных и одной десантно-штурмовой группой при поддержке эскадрильи вертолетов осуществить внезапную высадку десантов (вертолетных) для блокирования основной базы мятежников в Куфабском ущелье, огневое подавление (в основном вертолетами) их выявленных сил и последующее прочесывание (поиск) намеченных районов.
15 октября полковник Будько по радиотелеграфу докладывал генералу В.А. Матросову о состоянии готовности к операции. В завершение переговоров генерал Матросов поручил полковнику Будько доработать вопросы подготовки операции. 17 октября около 4 часов утра оперативный дежурный ГУПВ доложил, что на афганской территории против участков Московского и Пянджского погранотрядов начаты боевые действия и у нас есть потери. …в ГУПВ вместе с дежурной оперативной группой начали выяснять ситуацию. Сразу сделать это было трудно, поскольку по месту дислокации оперативной группы САПО (в пгт Пяндж) никого из руководства на месте не было. Начальник войск САПО генерал Г.А. Згерский был в одном из погранотрядов, находился в пути и связь с ним отсутствовала. К тому же, ни он, ни начальник штаба округа полковник В.Н. Харичев к разработке этой операции практически не привлекались (что уже было ошибкой). На передовом командном пункте оперативной группы (застава «Иол» Московского погранотряда) находился заместитель начальника опергруппы по разведке подполковник А. Халиков. Он и сообщил неприятную весть: операция в Куфабском ущелье началась с рассветом, первый эшелон десанта (около 60 человек на вертолетах) при подходе к местам высадки попал под сильный огонь душманов. Есть убитые и раненые. Вертолет с полковником Будько (он оказался в составе первого эшелона десанта) был обстрелян из крупнокалиберных пулеметов, сам он был тяжело ранен, и вертолет, не приземляясь, доставил его на базу, в госпиталь. Высадившиеся под сильным огнем душманов десантные группы несут потери, сгорел один вертолет, в группах нет устойчивого управления, поскольку старший этого эшелона десанта капитан С. Богданов убит (потом это, не подтвердилось), поэтому надо незамедлительно эвакуировать эти группы. Доклад этот, при всех его погрешностях в деталях, вырисовывал довольно трагичную перспективу для высаженного десанта: устойчивого управления нет, большие потери (7 пограничников убитых, 8 раненых), боеприпасы на исходе, и душманы, что называется, не дают поднять головы. Но и эвакуация оставшихся людей в этих условиях могла обернуться худшими для них последствиями. Надо было искать другое решение, уточнив возможности и готовность подразделений, оставшихся на базе, а также огневые возможности эскадрильи вертолетов. Этим и занялись офицеры оперативной группы, прибывшие на Лубянку, а вскоре наладилась и связь с командованием САПО в Ашхабаде. Прояснилась основная причина неудачи: операция для душманов не была внезапной из-за пренебрежения нами скрытностью подготовки, особенно при полетах вертолетов над районами предстоящей высадки десанта. Были и другие тактические просчеты. За это время душманы получили возможность подготовиться… единственный способ сохранить людей и завершить операцию - высадить следующий эшелон десанта, предварительно подавив ударами вертолетов основные огневые точки душманов. Этот десант должен был объединить разрозненные группы первого эшелона, организовать эвакуацию раненых и убитых, восстановить систему огня и надежного управления.
Второй эшелон десанта был высажен в тот же день после предварительных ударов вертолетами по выявленным объектам душманов. Он должен был объединиться с первой группой, расширить позицию десанта и закрепиться на ночь. Задача эта была выполнена практически без потерь. За ночь удалось подготовиться к наращиванию наших усилий в Куфабе, организовать с утра воздушную разведку, удары вертолетов по новым целям, доставку боеприпасов, продовольствия и пр. Руководство действиями в операции вместо раненого полковника Будько было возложено на начальника штаба САПО полковника В.Н. Харичева, знающего эти районы и имеющего боевой опыт.
На следующий день в Куфабское ущелье было организовано дополнительное десантирование резерва, а также задействовано афганское подразделение и отряд ополченцев. Этими силами были ликвидированы основные очаги сопротивления мятежников, проведена очистка восточной части (прим. верхнего) Куфаба и нескольких кишлаков от остатков рассеявшихся банд.
Казалось, положение нормализуется, и дело идет к успешному завершению операции, но…
25 октября при движении по ущелью колонна одной из наших маневренных групп и афганского подразделения в районе к. Сарипуль подверглась нападению из засады крупного бандформирования. При этом под огонь мятежников попали не только группы разведки и боевого охранения, но и основные силы.
Нападение отбили, но с большими для нас потерями: погибло 10 пограничников (в том числе три офицера), девять человек было ранено. Понесли потери и афганские военнослужащие. И опять основными причинами тяжелых потерь были неумелые действия руководства операцией и командиров подразделений, неудовлетворительная разведка и боевое охранение. Становилось ясно, что в сложнейших условиях Куфабского ущелья мы недостаточно подготовлены (особенно офицеры) к активным поисковым и боевым действиям. Поэтому решение, выработанное совместно с командованием САПО и утвержденное генералом Матросовым, предусматривало сосредоточение всех подразделений в трех опорных пунктах, организацию надежного боевого охранения, разведку и нанесение ударов вертолетами по выявленным объектам мятежников.
Сообщение о новых потерях (докладывал генерал Матросов) Андропов также воспринял болезненно и приказал разобраться в причинах потерь и установить виновных. В район операции был направлен начальник оперативной группы ГУПВ генерал И.Г. Карпов.
До первой декады ноября наши подразделения в Куфабе вместе с афганскими подразделениями и ополченцами провели несколько рейдов и поисков по проверке отдельных кишлаков, а затем поэтапно были переброшены вертолетами в места своей дислокации. Последними выходили из Куфаба афганские военнослужащие и ополченцы. Потери мятежников в ходе этой операции составили около 140 человек убитыми и более 60 раненых.
…это была первая крупная неудача в афганской кампании, начиная с 1980 г.
Полковник Добряков Александр Васильевич:
…Десантно-штурмовая маневренная группа приближалась к Куфабскому ущелью. Командовал группой капитан Сергей Богданов. Его заместителем по политчасти был капитан Александр Добряков.
— Я летел на первом вертолете вместе с группой огневой поддержки, - вспоминает Александр Васильевич. - Мы должны были высадиться на перевале, занять оборону и обеспечить высадку основных сил. Пограничников уже ждали. То ли летающие накануне вертолеты разведки демаскировали операцию, то ли к душманам поступила информация из других источников, но главарь Вахоб организовал настоящий огневой мешок.
Первый вертолет расстреливали, как живую мишень. Били влет, не дав приземлиться. Только чудо спасло пограничников от неминуемой гибели. «Стрекоза», так и не сев, едва сумела вырваться из огненной пелены и ушла на базу. Капитан Добряков перевязывал на борту раненного в ногу сослуживца, еще не зная, какую страшную весть получит по возвращении.
Из второго вертолета успели десантироваться лишь несколько человек. Но это были их последние в жизни шаги.…
Борт, в котором летел капитан Богданов, получил множество повреждений. Первого пилота убило, вертолет загорелся и стал падать. Второй пилот с трудом сумел посадить машину, и едва группа выбралась на землю — вертушка взорвалась. Вечером Добряков узнал о сообщении, переданном по рации: «Убит командир группы капитан Богданов...»
Помянули. Как положено. А наутро — снова на перевал. Высадка. На сей раз вертолеты предварительно провели «обработку» ущелья, и духи ушли.
Помню, снег лежал на склонах. Название кишлака запомнил — Сайдан. И так обрадовался, что Сергей все-таки жив, что уцелел под обстрелом...
…Это было боевое крещение для офицера-пограничника Александра Добрякова, и, по его же словам, второе рождение. А потому и дата навсегда врезалась в память — 17 октября 1981 года.
Полковник Богданов Сергей Николаевич
…Первую кровь афганской войны Сергей Николаевич увидел в 1980-м…
…В августе 1981 года Богданов прибыл на замену одного из офицеров сводного десантно-штурмового маневренного отряда - позже десантно-штурмовой маневренной группы (ДШМГ). Это было подразделение, которое бросали во все труднодоступные горные точки, куда не могли добраться ни пехота, ни тем более техника. Место дислокации было в Пяндже. Там - база. Оттуда группа уходила на все задания, в любое время и при любой погоде. На территории Афганистана, в районе горы Сеабдаш, была наша погранзастава, которая систематически подвергалась минометному обстрелу одной из афганских группировок. В горах Памира у духов располагались базы оружия, боеприпасов, продовольствия. А к ним вели узкие высокогорные тропы, пройти по которым можно было лишь буквально след в след.
…Населенные пункты Рустак, Чехиап, Нанабад, — эти названия остались в памяти Сергея Николаевича навсегда. Но особенно памятна ему последняя боевая операция — в районе Куфабского ущелья. Куфабское ущелье представляло собой узкую долину вдоль горной реки Куфаб. Всего метров восемьсот открытой местности, где есть лишь небольшой лесок, мельница на реке да каменный мост через нее. А на вершинах гор - снег, белый до слепоты. Ущелье - единственное место, по которому можно пройти. Кругом лишь вьючные тропы - накатанная дорога душманов для перевозки оружия и боеприпасов. Здесь была база их многочисленной группировки.
17 октября 1981 года. Накануне вертолеты провели разведку Куфабского ущелья. Быть может, именно это рассекретило операцию. А, может, главарь местной группировки Вахоб (или Вахоп) имел сильную разведку. Трудно сказать. Но только наших пограничников уже ждали.
Командир десантно-штурмовой маневренной группы капитан Сергей Богданов летел в числе передового отряда с группой огневой поддержки со своим пунктом управления. Духи стали обстреливать вертолет уже на подлете. Первый вертолет так и не выбросил десант, уйдя обратно на базу. Второй успел десантировать трех человек, которые тут же были убиты. В третьей вертушке летел Богданов. При подходе к месту высадки вертолет был обстрелян, командир экипажа убит. Второй пилот едва сумел посадить машину и выпустить на землю десант, как она тут же загорелась, а затем и взорвалась. Всего высадилось сорок три человека.
Били со всех сторон. Спасали от пуль лишь огромные валуны, под одним из которых, весом тонн в десять, духи оборудовали свою огневую точку. Богданова контузило еще в вертолете, когда пули стали прошивать стальную обшивку. И теперь голова гудела, словно колокол. Видя с уходящих вертолетов весь тот ад, что творился внизу, капитана Богданова посчитали погибшим, о чем и доложили на базу.
…Дот под валуном наконец-то удалось забросать ручными гранатами. Пару раз с вертолета сбросили немного боеприпасов. Вроде бы дышать стало легче. Но у пограничников были существенные потери. Десять человек погибли, около двадцати - ранены. К первой, вертолетной контузии Богданова добавилась еще одна, плюс ранение в ногу. Но смерть миновала его, прошла стороной.
С 10 утра до 10 вечера длился почти непрерывный бой, с каждым часом уменьшая шансы пограничников на спасение.
Наконец-то высоко в горах нашли место для высадки. Вертолеты «обработали» позицию духов ракетными ударами. Убитых и раненых, среди которых был и Богданов, забрали на борт. 17 октября 1981 года стало датой его второго рождения.
Душанбе. Госпиталь. Из-за контузии и нервного срыва у Сергея Николаевича нарушилась речь.
Рассказывает участник афганской войны майор пограничной авиации Владимир Бейда:
- ...В октябре 1981 года в Куфабском ущелье, недалеко от населенного пункта Саидан, наши вертолеты с десантом попали в засаду. Тот бой запомнился очень хорошо, наверное, потому, что мы впервые побывали в такой передряге. Брали банду Абдуллы Вахоб. Бой завязался ожесточенный, было много погибших. А все получилось по глупости: борт перед этим несколько раз в горах садился на одно и то же место. Подлетит, сядет, "пехота" пошарит вокруг - и обратно улетают. "Духи" это засекли и ждали.
Мы в тот день находились в Калай-Хумбе, где-то к обеду по приказу подняли сразу машин пятнадцать. Подлетаем, а в Куфабском бой полным ходом: командир убит, одна машина сгорела, "пехота" под перекрестным огнем заняла оборону, экипажи и оставшиеся в живых десантники стали уходить в гору, а мы выше, где-то на отметке в 2,5 тысячи метров, начали высаживать войска, сгружать боеприпасы. Некоторые вертолеты сразу же ушли с пробоинами, а мы после высадки поднимались и с воздуха поддерживали своих огнем. До вечера успели сделать четыре ходки. Потом уже в части считали пробоины в машинах - в одной насчитали штук тридцать...
…БЫЛА ЕЩЁ ОДНА ОПЕРАЦИЯ В КУФАБСКОМ УЩЕЛЬЕ, ВБЛИЗИ КИШЛАКА САИДАН (КАЖЕТСЯ В ОКТЯБРЕ 81 ГОДА), О КОТОРОЙ ИЗ-ЗА БОЛЬШИХ ПОТЕРЬ С НАШЕЙ СТОРОНЫ ВСПОМИНАТЬ НЕ ПРИНЯТО. ТОГДА МАСШТАБНОЕ ДЕСАНТИРОВАНИЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ ОКРУЖЕНИЕМ ОДНОЙ ИЗ ГРУПП ДШ, КОТОРОЙ ПРИШЛОСЬ ПОЧТИ 12 ЧАСОВ ВЕСТИ БОЙ В ОДИНОЧКУ, А ПОТОМ С БОЕМ ПРОРЫВАТЬСЯ К СВОИМ ПО ТЕМНОТЕ. ПОТЕРЯЛИ 12 ПАЦАНОВ. ИХ ТЕЛА СМОГЛИ ПОДОБРАТЬ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ПАРУ ДНЕЙ - ИЗУРОДОВАННЫЕ И ИСТЕРЗАННЫЕ.
Про Куфаб я услышал от участника того боя. Звали его Сергей, служил во взводе АГС, в том бою был ранен. С его слов: высаживались бестолково. Уже было ясно, что внизу засада и всё равно сели и под огнём начали разгрузку ненужного снаряжения. За это время бородатые запалили борт. Из-за контузии Богданов самоустранился и десант возглавил второй пилот со сгоревшего борта, молодой лейтенант по фамилии Романов. Он то и фактически спас группу, организовав оборону и наводя на цели поддержку с воздуха. К своим прорывались двумя группами, первая с ранеными, вторая - прикрывала отход. Богданов тогда предложил забрать тела убитых с собой. Когда попытались это сделать потеряли ещё двоих, один из которых был офицер. При отходе утопили АГСы, чтоб не достались духам, за что впоследствии особисты выпили не мало крови. Ещё, в группе был сержант по фамилии Калашник (прим. возможно РЕШЕТНИК). Его за тот бой посмертно вроде представили к герою, но по каким-то причинам не дали. Количество убитых с нашей стороны запомнил точно - 12.
Из письма Кожевниковой Людмилы Васильевны, жены Виктора:
«...Погиб Витя страшной смертью. Он был специалистом по минированию. Находились они на нашей территории, в Афганистан летали на задания. Витина обязанность была заминировать территорию вокруг того места, на которое впоследствии опустится наш десант. Еще в воздухе вертолет изрешетили тяжелые орудия, он в воздухе загорелся и совершил вынужденную посадку. Завязался бой с засевшими в горах душманами. Но силы были неравными. Витей командовал долг, он старался собрать солдат. Но его отрезали от всех, офицеров они (душманы. - Авт.) отличали по рации.
Последнее, что Витя успел сообщить, было то, что он ранен...
Прилетевшая помощь искала Витю несколько дней, нашли у холодной горной речки... Нашли его без одежды. Ведь за убитых советских офицеров душманам платили большие деньги, а одежда подтверждала факт гибели. ...У Вити не было смертельных ранений, он умер от большой потери крови».
Было предположение, что Виктор попал в руки к душманам еще живым, и они над ним глумились, издевались, пытали его. И Людмила Васильевна до сих пор надеется, что Бог помог избежать Виктору этой страшной участи...
Из воспоминаний участника операции у к. Сайдан бойца Пяндшской ДШМГ Сергея Хильченко
Куфабская операция в октябре 1981 г.
17 октября 1981 года рано утром все десантно-штурмовые группы, участвующее в операции находились на вертолетной площадке возле 12 заставы (если не ошибаюсь) Московоского погранотряда. Здесь же находилось командование оперативной группы округа, руководившее операцией. Первая группа вертолетов ушла со штурмовой группой № 1, группой огневой поддержки, саперами. В одном из вертолетов находился и полковник Будько. Наша ДШГ № 3 должна была идти второй группой и уже ждала возвращения вертушек, как в штабной палатке началось какое-то волнение, а затем прибежал радист и сообщил, что наши при высадке попали в засаду, один вертолёт подбит и упал, остальные обстреляны из ДШК и, не сумев высадить десант около упавшего вертолёта, высадили его на одной из вершин неподалёку. Через некоторое время возвратились "вертушки". Все они были с пробоинами, а к одному из вертолетов побежали медики. Из вертолета вынесли тяжелораненого полковника, получившего ранение из крупнокалиберного пулемета. После заправки мы загрузились в вертолеты и полетели к месту высадки. Высадились на одной из вершин сравнительно недалеко от места падения вертолета. Внизу слышались выстрелы, шёл бой. Довольно активно работали душманские ДШК. Вниз ушла ДШГ № 1.
На следующий день, 18.10.81 наша ДШГ № 3 была разделена на две группы - одна должна была спускаться по одному ущелью, ближе к предполагаемому месту нахождения душманов, наша группа спускалась по другому ущелью, ближе к месту падения вертолета. Уже почти спустившись вниз мы услышали по рации, что первая наша группа приняла бой с душманами, остановилась, есть раненые. Наша группа стала приближаться к месту падения вертолёта и по ней тоже начали стрелять. Приблизившись еще немного, мы стали находить тела наших парней. По рации сделали запрос и получили приказ выносить тела с места гибели. Вынесли всех за исключением одного офицера - его тело сразу так и не нашли.
Когда стало темнеть, получили новый приказ - поднимать тела на вершину. Распределившись по двое, мы стали поднимать тела. Вскоре поняли, что по двое мы поднять всех не сможем. Решили, что нужно на несколько метров поднимать по четверо сначала одних, затем возвращаться вниз и поднимать остальных. Поднимали всю ночь. Ближе к рассвету, когда до места, где могут сесть борты, оставалось метров 100-150 вверх нас сменили спустившиеся вниз другие...
Наша первая группа завязала бой с душманами. В этом бою и был тяжело ранен в бедро Вася Аниченко. Его еще живого стали как можно быстрее поднимать наверх к доктору, но по дороге он умер от большой потери крови. В этом бою было ранено еще несколько наших парней, в том числе и мой земляк - Юра Трепильченко.
группа из Пянджского ДШ высаживалась на "духовские" доты.
17.10.81 г. у слияния двух рек высаживалась огневая группа и группа управления, которые сразу попали под перекрёстный огонь из засады с трёх сторон. Снимок сделан с места, где к вечеру высадилась первая группа.
Позднее на этом месте будет выставлена застава от Кара-Калинской ДШМГ. Этот самый дальный в Куфабе гарнизон просуществовал два года.
Воспоминания очевидца боя - летчика-штурмана этого экипажа В. Романова
Из воспоминаний Валерия Романова
(в 1981 г. - лётчик-штурман вертолета Ми-8 № 14)
Куфаб для меня отдельная история…
…операцию «Куфаб-81» готовили коряво, поспешно. На 17 октября 81 г. намечалась выброска десантной группировки составом не менее 300-х человек и 20-ти вертолётов. По армейским меркам это на операцию конечно же не тянуло, но ведь пограничники всегда воевали не числом, а умением, поэтому Абдулу Вахоба решили накрыть качественно и конкретно. Конкретно этого количества может быть и хватало, а вот качественно… Это потом уже я узнал, что проводя воздушную разведку, с подлётом на площадки десантирования (Кто до этого додумался до сих пор молчит. А что молчит-то, договорились же говорить Правду) мы показали духам места выброски десанта.
Десантная группа была сформирована наспех, многие были необстрелянными, даже командир и замполит. Порядок десантирования спланирован навскидку, непрофессионально. Например: в первом эшелоне на бортах были загружены только гранатомёты, во втором – только боеприпасы. Боекомплект бойцов первого эшелона был облегчённый, не рассчитанный на длительный бой. И вообще всё было спланировано так, как будто отряд Вахопа не тёртые головорезы, а бейсбольная команда.
Наш экипаж: Юра Скрипкин (командир), Володя Абдуллин (борттехник) и я (лётчик-штурман). Коля Ледовой (бортмеханик) перед операцией с признаками желтухи был отправлен на базу.
Собственно говоря, весь экипаж после 17 октября готовился вылететь домой, но т.к. на счету был каждый, мы должны были выполнить одну «ходку» и сразу же домой. Юру ждала молодая жена с грудной дочкой, а нас с Абдулой холостятские встречи и светские развлечения. О чём еще могут грезить 23-24-х летние парни после 4-х недельной напряжённой командировки.
А дальше, как в песне про Степана Разина, ночью мне снится сон. Мы летим на задание, пуля, влетевшая в кабину экипажа, пробивает грудь Юре и последний его крик: «Валер-а-а!..»
Лётчики народ суеверный, хоть и и не верили мы тогда во всякие «потусторонние силы», поэтому на утро я ничего никому не рассказал. А ведь имел уже опыт «предсказаний» во сне по войне. В 78-м, ещё в лётном училище, несколько раз снился сон, как я, высунувшись из правого блистера, палю из автомата в полёте на бреющем по стреляющим на скаку нам на встречу басмачам. Мне ребята говорят: « Ты что, фильмов насмотрелся? Какая война, какие басмачи?» На улице-то «рассвет застоя. А летом 80-го, штурманя в экипаже Шагалеева (тогда командира Небит-Дагского звена), всё было именно так, как в училищных снах и скачущие духи и молодой балбес, всаживающий автоматную очередь во врагов интернациональных интересов вождей мирового коммунизма.
Рано утром 17 октября 1981 г, взяв на борт 10 человек, в том числе командира и замполита всей десантной группы, мы вылетели в район Куфабского ущелья. На подходе к площадке десантирования начали выполнять заход. Мы были четвёртыми. Всё шло обычным порядком. Вдруг в эфире раздались крики командира первой пары: «Засада! Подвергся сильному обстрелу с земли!». Все подумали, что это какие-то дежурные духи проснулись, как говориться «дело-то житейское». Каждый лётчик (нормальный) имеет свойство ощущать каким-нибудь местом опасность или угрозу. У меня это место тоже есть, поэтому я предложил командиру: «Уходим на второй». Абдула вообще заорал: «Юра! Уё…м на х…й!» Командир, сосредоточившись на подходе к площадке, спокойно ответил: «Х…я, мужики, сядем.». Кто же знал тогда, что нас уже ждали по полной. Зависли над площадкой, где валуны поменьше. С метровой высоты десантники начали по одному спрыгивать на землю, борт.техник им помогает. Чтобы высадка ускорилась, колёсами коснулись земли. Очевидно духи решили по нам ударить залпом, потому что предыдущие борты, несмотря на интенсивный обстрел, выбросив на площадку своих десантников, успешно поднялись в воздух. Нам оставалось высадить несколько человек и тут, громко щёлкнув по триплексу, пуля ударила в грудь командиру и сразу же застукало «горохом». Крик: «Валера-а!!!» - Юра, удивлённо смотрит на грудь и, разводя руки в стороны, валится на бок. Из под комбеза на пол кабины идёт волна крови. Я в эфир: «Командир ранен, взлетаю!» По кабине летают ошметки обшивки, несколько сильных ударов сверху и сразу же загорелись почти все красные аварийные табло. Вижу главное: «Отказ гидросистемы», «Пожар». Вырубаю движки, вертолёт начинает вращаться на земле, меня головой ударяет об приборы за спиной. На секунды теряю контроль, помутнело всё. Очухавшись, бросаюсь к ногам командира, рукой придавливаю левую педаль, вращение остановлено, двигатели смолкают. Слышу усиливающуюся гороховую дробь, сверху капает керосин, запахло гарью. Пытаюсь командира отстегнуть от кресла. Не расстегивается! Взяв одеревенелое уже тело под мышки, стараюсь вытащить его из под ремня и кресла. Не выходит! Меня накрывает клубами дыма, слышу как шипит огонь... Жар… Начал задыхаться… Затмение…
Следующая картинка: камни перед глазами, стою на четвереньках на земле, надо мной горящий красно-белым в чёрных клубах вертолёт, рядом на камне бьётся в рыданиях Абдула, кричит: «Юра-а-а!!!». Жар усиливается. Понял, что в машину уже не сунешься, отползаем в сторону. Комбез (летний) у меня в крови, на ногах только носки. Рванул вертолёт, взорвались топливные баки, к земле прижало. Отползаем дальше, к залёгшим десантникам. Меня спрашивают: «Ранен?» Отвечаю: «Нет… Кровь командира… Не смог вытащить...» Нахожу командира десанта, капитана. Его левый рукав разорван (ранило в момент высадки, когда стоял рядом с кабиной). Слышу удары молотка по камням, визг пуль, поднимаю голову, вижу только на метров 10, дальше белый туман. Что-то с глазами. Узнаю у капитана обстановку. «Основная группа рядом с нами. Впереди залегли человек 10. Есть потери», - отвечает спокойно, даже чересчур. Интересуюсь нашими дальнейшими планами. В ответ: «Будем выносить раненных и убитых». Спрашиваю: «А воевать как, мы же не на пляже»? «Надо выносить убитых и раненных». И всё… Я ему: «Давай оставшихся спасать! Отводи переднюю группу назад». Он: «Надо забирать раненных и убитых...». Ладно. «Есть ли ещё офицеры, какое вооружение»? «Остались: доктор, прапорщики – командиры взводов, 4 СПГ, 1 АГС, 1 РПГ». Нормально, воевать можно. ПКС только один (без патронов), да и то Абдула успел снять с вертолёта. Ага, а выстрелов-то к гранатомётам всего несколько штук, да и гранат тоже… Вот это уже абзац (боеприпасы были на бортах, шедших за нами).
Оказывается долбят нас с трёх сторон, пока только почти фронтально. Где-то между задницей и головой сидит страх за своё бренное тело. Почему-то больше всего опасений за голову, поэтому выкладываю перед ней камушки. Жить-то хочется. Башка начинает думать. Слышу капитан орёт по рации: «Мина», «мина»! Выноси раненных»! Подползает доктор, прошу сделать что-нибудь с глазами. «У тебя - ожог». Делает мне какой-то укол. Прояснилось. Ну, теперь воевать можно. Голова хоть и ударенная (на макушке – срезанный клок волос, лицо в волдырях), но начинает соображать. Спрашиваю доктора - какие будут предложения? Он с голливудским юмором отвечает: «Ты сам… УЖЕ… всё…. видишь… Я только врач, хоть и старший лейтенант». И на том спасибо. Заряженный уколом и спокойствием доктора ищу радиостанцию. Нахожу её свёрнутой у близлежащего десантника, спрятавшего голову в камни и руки. Тронул – живой. Забрал радиостанцию развернул, вышел на связь с бортами. Ответил Володя Вихарев, штурман. Говорю: «Давайте, выручайте… Долбите гадов сверху. Посадку пока запрещаю. Потом, по возможности, подбросьте боеприпасы. Даю ориентиры…». Володя в ответ: «Щас, организуем им»! Капитан ведёт разговор по рации с «Миной»: «Выноси раненых и убитых, выноси раненных и убитых…» Я ему: «Отводи переднюю группу назад, духи пошли вперёд»! Он кричит: «Мина... Мина!...». В ответ – тишина…
Уже потом, когда вывозили на бортах убитых, я нашел среди них старлея с позывным «Мина». Он дрался до последнего патрона, израненный. Басмачи переломали ему все суставы, выкололи глаза…Вечная слава Герою!
Вертолёты начали обстрел ракетами, сбросили бомбы. Особенно чётко работал тбилисский вертолёт (различали по бортовым номерам и камуфляжу) майора Левина. Огонь духов начал стихать, они откатились назад. Народ вокруг повеселел, начали «знакомиться». Мне принесли автомат, бушлат. От сапог отказался. Пока будут размер подыскивать… Не на складе, да и со своего…убитого. Десантник, лежащий рядом, позы своей не менял. Растормошил, спрашиваю: «Ты что, сержант? Откуда радиостанция»? «Нет» - отвечает: «Замполит я, старшой, лэйтенант…» «А что лежишь очумелый?» «Когда с вертушки спрыгивал - ноги отбил» и ноет: «Не бросайте ме-н-я-я… мужики». Думаю про себя: «Замполиты, наверное, как-то по другому должны вести себя, ну там «За Родину», «За Брежнева», а этот… С другой стороны – высоковато мы зависали (один метр), жалко парня…» «Ладно» - говорю: «Даю тебе слово, мы с Володькой тебя лично понесём, не бросим». Успокоился. Но в глазах…
С догорающего вертолёта начали сходить НАРы. Взрыватели взводиться не успевают, пороховые двигатели вдалбливают болванки на другой стороне речки. «Смотрите, смотрите, лиса!» - кричат бойцы. Самый востроглазый: «Не лиса это, хуже. Особист это наш, майор».
Дела-а-а. Действительно - лиса, хотел отсидеться в стороне, но подвёл ракетный удар сгоревшей машины. Тем временем надо было дальше что-то предпринимать. Продолжали отстреливаться, экономя боеприпасы, бойцы начали ко мне подползать подсказывая в какое место надо нанести авиаудар. Обстрел нашей группы почти прекратился, но и вперёд двигаться не давали. Запросил борт с боеприпасами. Людей не надо. Пусть садится на удалении от нас на 1 километр, облегчённый, чтобы в случае прицельного обстрела мог уйти назад, по ветру. Посмотрел по окружающим скалам. Духи поняли, что в лоб нас не взять. Будут обходить. Справа троп нет, только слева. В процессе суматохи боя начали выделяться десантники, которые действовали грамотно, чётко. К сожалению, сейчас не могу вспомнить их фамилии… Сержанта и 3-х бойцов посылаю на левую сторону ущелья. Задача: закрепиться на середине горушки, в случае подхода духов, сманеврировав по высоте горы, подпустить их и расстрелять, не дав закрепиться. Отдали им последние гранаты. Капитану говорю: «Давай, не рискуя, пока затишье, заберём сколько сможем убитых из передней группы». С борттехником пробрался к остаткам вертолёта, вытащили обгоревшие останки командира, железяки оставшиеся от автоматов и пистолетов экипажа, остальное всё сгорело (оказалось не всё, потом десантники нашли несколько бутылок водки – НЗ). Тем временем слева раздалась интенсивная стрельба, донеслись глухие разрывы гранат. Сержант группы доложил: « Наткнулись на духов. Положили их всех. Продолжаем выполнение задачи». Впоследствии ребята «положили» ещё одну группу. Опоздали бы на несколько минут и сами бы легли, ну а потом и мы. С воздуха докладывают, что на подходе борт с боеприпасами. Посылаю самого шустрого сержанта, с ним несколько человек. Дополнительно прошу забрать и перенести в тыл убитых, останки командира, завёрнутые в брезент. У самого мысль: убрать сержанта от опасности - везде первый, понимает и выполняет всё влёт, настоящий десантник – профессионал, но сколько можно им рисковать.
Должен оговориться, этот рассказ впервые откровенен, так как изменилась ситуация, о чём было сказано выше. Поэтому прошу извинить меня ключевых участников тех событий, если кому-то что-то не понравиться. И в первую очередь – это относиться к командиру группы, капитану. Именно из-за него пришлось не говорить и писать последующие объяснительные, « упуская» некоторые факты и подробности. Но я хочу сказать, что не считаю капитана трусом, он вёл себя мужественно. Просто всё то, чему его учили, в реальности было совершенно другим. Да ещё и ранение в первую минуту боя. Растерялся – да, не сработал как командир – да, но не струсил, как особист, не скулил как замполит. И пусть не обижаются на меня «бойцы невидимого фронта» и «борцы за чистоту коммунистических идей», у меня не было и нет к ним предвзятого отношения, но в тот момент (да и далее) их представители не соответствовали своим званиям и должностям. К сожалению, не могу связывать все события по времени. Для меня как будто не существовало ни времени, ни пространства. Всё слилось в единое целое. Я ощущал мысли и действия каждого из окружающих и воспринимал их как единый организм, который надо сберечь, но для этого им надо правильно руководить, командовать. Не считаю это геройством, просто на тот момент я понял, что выжить мы сможем только вместе, как единое целое и включились какие-то генетические корни, которые давали правильные мысли, слова.
А герои в это время всё-таки гибли. Притащили боеприпасы, бойцы повеселели, защёлкали патронами, заряжая рожки. Кто-то даже жратву достал. «Погиб сержант» - докладывает прибывший с ящиками. Оказывается, духи всё-таки обошли гору справа по тропам за вершиной, вышли в тыл и снайпер, выстрелом в спину, убил сержанта. Эх…Слава павшему Герою! А я его хотел сберечь. Над нами постоянно барражирует пара вертолётов. Навожу на духов справа. Доносится грохот взрывов, обвал камней. Больше не сунутся.
До ночи басмачи больше не предпринимают ничего. Предлагаю капитану провести «совет в Филях». Собираем всех офицеров и прапорщиков. Через час будет темно, что будем делать? У нас много раненных, убитых. Из 43-х, высадившихся на площадку в живых – 32, многие ранены. Держать оборону ночью, без огневой поддержки с вертолётов, невозможно. Духи местность знают лучше, обойдут, закидают гранатами. Решили – отходить. Вопрос: как? Капитан предлагает: с наступлением темноты даём залп из всех стволов по духам и разом все отходим…
Говорят после этого случая он достойно воевал и был классным командиром.
Поскольку больше предложений не было, говорю уже в форме приказа: «Группа из 5 человек во главе с прапорщиком Н. (самый стоящий на мой взгляд как командир и десантник) осуществляют прикрытие основной группы. Взять с собой единственный ПКС и максимум боеприпасов, радиостанцию. Отход - по мере удаления основной группы в тыл. Капитан, с основной группой (24 человека): топишь тихо все гранатомёты в реке, прячешь в расщелинах, подальше от тропы убитых товарищей и отходишь в тыл до встречи с высадившимся на верху Куфабского ущелья десантом. Скорость движения максимальная, духи ждать не будут. Я с борттехником и замполитом (понесём на себе) иду впереди основной группы на 300-500 м. Если духи нас успеют обойти – наткнётся только наша тройка. Остальным - продержаться до подмоги. Связь со мной и капитаном. Отстающих контролировать и подтягивать. Вперёд, братишки». Никто не возражал. Начались приготовления. Мы с Абдуллой, взяв стонущего замполита под руки, двинулись первыми. Я как йог – в носках. Боли не чувствую. Идём уже в кромешной темноте. Стволы наготове. Слава Богу хоть замполит перебирает ногами, всё легче. Лазить по горам – не летать. Устаём быстро. На небе засветились звёзды. Стали различать камни, тропу. Вдруг впереди - щёлканье затвора, чей-то рык, чьё-то блеяние. Мы – наизготовку. Эх! Не успели, обошли нас духи. Прислушиваемся, - вроде по-русски говорят. Для подмоги ещё рановато. Тихо подхожу, - наш боец кого-то прижал автоматом к земле и вот-вот нажмёт на спуск. Спрашиваю солдата, в чём дело. Тот в крайнем возбуждении, аж трясётся: «Товарищ, лейтенант. Басмача поймал. Щас завалю суку». «Басмач» поворачивается ко мне… Ба, всё те же лица! Наш доблестный «особый» майор (интересно сейчас он кто? Наверное, тоже герой. Может даже в чинах. Нынче таким работы хватает.) и здесь успел от всех оторваться. Телом дребезжит больше, чем явно контуженный солдат и тихо блеет: «Заберите от меня этого сумасшедшего…». Я потихоньку вынимаю из окровавленных, забинтованных рук парня оружие, он сникает. Отправляю его на встречу основной группе, предупредив капитана. Майор-лиса меня не интересует. Двигаемся дальше. Замполит больше не скулит, увидев в нас милосердных, благородных товарищей. Даже начал разговаривать, шутить. Так вот, с внезапно разговорившимся на руках боевым товарищем, мы протащились ещё какое-то время (час, два, не помню). Основная группа двигалась за нами. Прапорщик группы прикрытия, после доклада, через 10-15 минут – следом. В конце концов, встретились с передовой группой десанта, направленного нам на выручку. Они нам указали место перехода реки в брод и направление движения на основную площадку. Связавшись с капитаном, передал последнее указание. Сразу же внутри что-то переключилось. Ушла тяжесть ответственности. Но надо еще вытащить на верх несчастного замполита. Кое- как переправившись через бурлящий Куфаб, двинулись вверх в гору. Через некоторое время выдохлись. Говорю замполиту: «Юра… Братан… Твои боевые товарищи на исходе сил, больше не можем сдерживать данное тебе офицерское слово. Здесь ты уже в безопасности. Полежи, помедитируй, а мы с Вованом поднимемся наверх, пришлём за тобой доблестных бойцов Д Ш Г.» Он бесстрашно согласился. Мы продолжили восхождение. Неожиданно внизу засверкали сполохи, донеслись разрывы и очереди, по горам забили трассера. По рации доклад командира группы прикрытия о том, что вступил в бой. Успели занять выгодную позицию. Духи пытались обойти по левому берегу, но их отбили. Началась стрельба со стороны подтянувшегося противника и с правого берега. Основная группа уже заканчивала переправу и была в безопасности. Пятёрка отважных ещё некоторое время сдерживала басмачей, а с подходом свежих подразделений отбросила тех назад. Вахоб начал уносить ноги. Его 150 нукеров не смогли «благодаря» раздолбайству пограничных стратегов уничтожить фактически окружённую десантную группу.
Ну а два обессиленных военными волнениями летуна лежали на склоне горы и набирались сил к последнему своему горно-пехотному броску… Внезапно снизу послышалось паровозное сопенье. И вот мимо нас пронёсся снежным барсом наш боевой товарищ и уже почти что друг замполит ДШГ ст. лейтенант Петухов. Окинув нас счастливым взглядом, с улыбкой супермена, он пожелал нам дальнейших успехов в боевой и политической и продолжил свой животный галоп на реанимированных ногах. Мы от «восхищения» нашим, уже бывшим, «героическим» товарищем, вовсе сникли. Абдула даже что-то матом в стихах произнёс.
А я лежал на спине, не чувствуя холода, смотрел на мерцающие звёзды. Вокруг нас на земле кое-где уже лежали снежные шапочки. В голове было пусто, глаза сами собой закрылись, всё тело охватывало какое-то ледяное равнодушие…
Очнулся от внезапной звёздной вспышке в сознании. Кое-как размявшись поднялся, растормошил Абдулу. Едрёнть, чуть не замёрзли. Остальные поднимались по параллельной тропе. До утра нас никто и не нашёл бы. Последним усилием докарабкиваемся до своих. Горячий чай, каша, сапоги. Но возбуждение не проходит, не спим – находимся в забытье. Приходит окончательное осознание потери командира, возникает боль в душе, обида, что не мог ничего сделать, не хватило сил.
Рассвело. Вдалеке периодически постреливают, Вахоба с бандой гоняют по Куфабу. Слышу доклад майору-десантнику, что с верховья реки, примерно в километре от нас, двигается вниз четвёрка духов. Майор советует бойцу взять напарника и «почикать» их, на всякий случай. Говорю майору, что я пойду с солдатом. Взяв ручной пулемёт, направляемся к краю площадки. Внизу, в ущелье видим духов. Далековато. Всё равно поливаем их очередями. Они попрятались. Передвигаюсь чуть вперёд, на боле удобную позицию, ставлю оружие на рожки. Всё внимание вниз, на врага, напоследок хочется выпалить свою боль и обиду. Вдруг, вижу под стволом металлическую ниточку. Взгляд вправо-влево... Два «ананаса» вот- вот готовы преподнести мне «сюрприз». Ме-д-л-енно, вертикально поднимаю пулемёт вверх. Отхожу назад. Всё, баста, хорош воевать. Надо же, после всего случившегося, не хватало ещё и на собственных минах подорваться.
Прилетели борты. Погрузились
Летим на Иол, можно сказать – домой. Не верится, что ещё совсем недавно…
Капитан сидит напротив. Взгляд отсутствующий, по щекам – слёзы, почему-то мелко трясёт головой. Проняло мужика.
На аэродроме нас встречает сам генерал Харичев (нач. штаба округа), вокруг одни сплошные начальники. Потом и у него и у меня будет много таких встреч-провожаний, но для меня эта запомнилась навсегда. Стремительно подойдя ко мне, поздоровался и в лоб: «Ну давай, лейтенант, докладывай свою войну» - и разворачивает карту. Я от неожиданности оторопел, онемел, но природная лётчиская смекалка и тут сработала. Повертев башкой, увидел рядом капитана: «А что я, вот командир пусть и докладывает…». Капитан придвинулся к карте, я в надежде – отодвинулся. Он чётко, как на командно-штабных учениях стал докладывать ход боя, при этом используя терминологию, которую я в последний раз слышал только в училище.
Вижу, что всё путём, обо мне забыли, бочком, бочком отхожу в сторону. Ко мне подходит Шагалеев, спрашивает: «Как дело было?..» Тут меня и прорвало. Слёзы катились градом, мне было стыдно за свою слабость, но ничего поделать не мог. Я вспомнил всё. И сон, и последний крик Юры Скрипкина, его обгоревший, скуклившийся остов и затмение боем…
Спустя 2 часа мы сидели в кубрике казармы, набравшись кубинского рома, а в голове звучала музыкальная гармония поминального женского хора. Никто не говорил о будущем почёте, не думал о льготах и привилегиях, оформлении ранений и пособий. Была только память и боль об ушедших и желание жить счастливо и долго. И вообще, много ли нам для этого надо?..
Участники того боя на следующий день пораскидались по Округу, потом по всей стране, ну а начальство не любило лишний раз напоминать о своих недочётах…
Прошло 25 лет. Нам не нужно, чтобы нас называли героями. Нам не нужно, чтобы нам давали подачки. Излишни красивые речи и обещания. Нам нужно: чтобы помнили павших Героев и уважали нашу честь и ответственность, не унижали наш Народ и не растаскивали Россию. Для кого-то - это совсем немного, а для кого-то – Всё.
Ужо запамятовал. Но про Амина не обманул. Вот официальные данные в военнике, а вот его реальный билет в Афганистан. Разница между официальными данными и реальными пол года. Что он там делал - есть на 8-ми часах диктофонных записей. БКЗ получил уже в Союзе. Фото - Афганистан 85 год граница с Пакистаном