- 29 ноя 2005 00:18.15
#116295
http://www.aferizm.ru/poddelka/antikvar ... _falsh.htm
Подделка предметов искусства и старины
Мода на фальшак
В России, как и на Западе, произведения искусства становятся объектом инвестиций. И потребность в надежном вложении денег сформировала моду на собирательство и антиквариат: НАСТОЯЩАЯ вещь, будет только дорожать с неизбежностью роста цен на услуги ЖКХ или естественных монополий
Торговля антиквариатом — бизнес специфичный, а местами даже и криминальный. Оставаясь в максимальной степени либерализованным и давая возможность анонимно оперировать большими средствами, в основном освобожденных от уплаты каких-либо налогов, этот рынок надежно закрыт от широкой публики, оставаясь ориентированным на узкий круг богатых клиентов на которых работают не менее засекреченные "черные" дилеры и различного рода консультанты. Соответственно и отношения здесь весьма и весьма деликатные. Иногда о существовании коллекции стоимостью в несколько миллионов долларов известно только дилеру и самому клиенту.
Число богатых людей, желающих заняться собирательством, растет. На увеличение клиентуры антикварный рынок, состоящий из десятков сегментов и секторов, отреагировал ростом цен, которому могут позавидовать акции "РАО ЕЭС" и всех российских "голубых фишек" вместе взятых. Как и в любом бизнесе, цена на антиквариат определяется спросом и предложением. Спрос на произведения известных мастеров постоянно растет, а с предложением беда… Шедевров на всех не хватает, а на современное искусство особого спроса нет — гадай, войдет вещь в цену или нет.
И если раньше антиквариат вывозили из России на Запад, то сейчас, на радость милиции и таможенников, все наоборот. На самых дорогих западных аукционах выставляются русские вещи, которые покупают наши дилеры для наших коллекционеров.
Появление армии новоявленных собирателей, плохо разбирающихся в искусстве и старине, но обожающих чего-нибудь этакое, непреходяще, а в перспективе еще более, ценное, спровоцировало массовое производство "фальшаков". Такое в истории, и не только России, уже случалось. Например, в XIX веке, когда круг российских ценителей искусства и коллекционеров "древностей", изначально состоявший из аристократии, расширился за счет разбогатевших промышленников и купцов. Или в США, куда на рубеже XIX и XX веков, ввезли 2000 (две тысячи!) "работ" Рембрандта — уж очень многим хотелось его иметь.
Качество исполнения фальшаков зачастую превосходит уровень экспертизы, и уберечься от подделок начинающему коллекционеру (а таких сегодня подавляющее большинство) практически невозможно. Невозможно и более-менее точно оценить количество фальсификата. Одни компетентные люди утверждают, что в иных частных российских коллекциях до трети подделок. Другие, не менее компетентные, оценивают современный уровень количества подделок мастеров первого ряда до 60 процентов, а среди рядовых вещей еще больше. Третьи, тоже не дилетанты, утверждают что фальшаки фигурируют в 8-10% сделок. Однако ни от первых, ни от вторых и не от третьих вы не услышите подробностей, где и какие работы поддельные.
Такое расхождение во мнениях объясняется наверное тем, что торговцы живописью заинтересованы в занижении оценки объема сделок с фальшаками, чтобы не "уронить" рынок; коллекционеры же, потенциальные покупатели, склонны количество подделок завышать, чтобы сбить спрос и снизить цены.
Примерно в тех же пределах (от 5 до 60%) разнятся и мнения экспертов, определяющих подлинность предметов искусства (атрибуцию). Российскую школу экспертизы традиционно считают одной из самых сильных в мире, однако именно в России экспертов часто упрекают в ангажированности. И основная причина в том, что нередко разные эксперты дают на одну и ту же картину положительные и отрицательные заключения.
Никто из участников рынка не скрывает, что проблема с выдачей положительных заключений на картины, подлинность которых вызывает сомнения, существует. Одни дилеры говорят, что ангажированность экспертов не вызывает сомнения, и даже приводят конкретные расценки на их услуги (от 1 до 10% цены, за которую картина может быть продана). Другие, наоборот, считают что ангажированность экспертов сильно преувеличена.
Фактически же весь рынок держится на мнениях экспертов. Картина без провенанса (истории ее появления и перемещения из рук в руки) и атрибуции мало что стоит. Но, если экспертиза признает ее творением известного мастера, цена увеличивается астрономически. Так и фальшивка, имеющая сертификат подлинности, получает безоговорочное признание и выставляется на аукционах, в антикварных салонах, пока не найдет своего покупателя. Именно поэтому важным сегментом рынка подделок является изготовление фальшивых экспертных заключений. При этом остается достаточно популярной и такая операция: покупается подлинная картина с настоящими бумагами, с нее делается копия. Копию и продают... в комплекте с указанными бумагами.
Большинство участников рынка считают, что экспертиза должна быть только независимой. Эксперты, работающие в специализированных организациях — таких, как Третьяковская галерея, Центр имени Грабаря, Исторический музей, Эрмитаж, Русский музей, — не несут юридической ответственности за правильность атрибуции, которая трактуется как их научно-обоснованное мнение, а не утверждение. Однако, все необходимые для работы экспертов ресурсы сосредоточены в крупнейших музеях и государственных галереях, и частные эксперты с именем, которые смогут работать самостоятельно, появятся на рынке только лет через десять.
Особенно много подделок на "черном рынке", неизмеримо выросшем за последние 2-3 года. Именно там "всплывают" наиболее дорогие и ценные вещи. Их нет на аукционах и ярмарках — они уходят из-под полы и выставляются чрезвычайно редко — на них всегда есть покупатели.
Подделки попадают не только в частные коллекции, но и в залы авторитетнейших музеев мира.
Известный российский живописец и искусствовед, один из основоположников отечественного музееведения и реставрационного дела Игорь Грабарь (1871-1960) пишет в автобиографии "Моя жизнь" о своих поездках в США и Европу в начале XX века: "Наряду с первоклассными собраниями в Америке немало и собраний, наполовину состоящих из подделок. Особенно много я их нашел в прославленном некогда собрании дирижера Странцкого, где были десятки фальшивых Монэ и Ренуаров". Или о выставке Ван Гога в Берлине: "Перед устройством выставки Юсти просил меня зайти к нему в кабинет, где показал около 15 картин Ван Гога, прося высказать о них мое мнение. Я нашел их все до одной поддельными".
Гарантировать 100-процентную подлинность тех или иных предметов искусства сегодня не может никто. Помните анекдот: "…А вы даете гарантию, что эта картина подлинная? — Конечно. Гарантия, два года…" Так вот это совсем не анекдот: известнейший мировой аукцион произведений искусства Sotheby's дает гарантию атрибуции именно на два года! Сегодня, к примеру, это полотно приписывается кисти Тициана, а через два года, благодаря вновь разработанным методам исследования удастся установить, что это не совсем Тициан…
И осторожность устроителей аукционов понятна: появление новых методик определения подлинности действительно ведет к "открытию" все новых и новых фальшивок. В 1965 году выяснилось, что портрет графа Веллингтона в Лондонской национальной галерее, приписываемый Гойе, — обыкновенная подделка. В 1976-м — что в музее Корнеля хранятся подделки Коро. За всю свою жизнь Коро написал примерно 600 картин, но только на американском рынке их гуляет три тысячи. В музее Метрополитен из 66 предметов утвари 8-тысячелетней давности, привезенных с раскопок в Турции, только восемнадцать действительно древние. По словам Ингрид Хаттон из нью-йоркской Галереи Леонарда Хаттона, в частных и государственных коллекциях Запада находится около восьми тысяч подложных русских авангардистов.
Русский авангард, ныне почитаемый и ценимый не только на мировом, но и отечественном арт-рынке (ценимый во всех смыслах: цена работ Малевича сопоставима с ценой произведений Ван Гога) пострадал от фальсификаций больше всего. По словам одного из дилеров, "с авангардом вообще невозможно работать. Его все боятся: люди просто отказываются его брать. Найти дико трудно, стоит дико дорого, доказать, что эта вещь настоящая, очень сложно. Если тебе звонят и говорят, что есть авангард, пятьдесят на пятьдесят, что это фальшак. А еще есть наследники коллекционеров, которые фуфло подписывают и говорят, что это из их коллекции..."
Громкие скандалы на тему фальсификации шедевров русского искусства разразились в 80-90-е годы, а статистика снятия русских лотов с аукционов Sotheby's, Christie's, Phillips поистине драматична.
В 1988-м в Швейцарии судебному преследованию подвергся организатор выставки работ Михаила Ларионова: все 197 работ были признаны подделками. В 1990-м похожая история случилась с коллекцией Корецких, выставленной на аукционе Christi`s.
В 1989 году с аукциона Christie's из тридцати двух образцов русского авангарда пять были сняты по причине серьезных сомнений в их подлинности.
С 1992 года аукционный дом Philips вообще отказался от проведения специализированных аукционов по русскому искусству, спрос на которое после череды подобных скандалов резко упал.
В декабре 1995 года с аукциона Sotheby`s в последнюю минуту, в связи с сомнениями в подлинности, были сняты две картины Любови Пановой (в том числе самый дорогой лот "Супрематическая композиция" стартовая цена — около 400 тыс. фунтов стерлингов), три — Эля Лисицкого и одна акварель Густава Клуциса.
На ноябрьском аукционе Sotheby's в 2000 году съем лотов достиг невиданных масштабов. Сняли даже те, что были помещены в каталог: полотно Айвазовского, театральный блок Головина, работы из мастерской Куинджи, произведения Лебедева, Петрова-Водкина. Некоторые вещи продавались с пометкой типа: "Атрибутируется как Сарьян". Что это значит, пояснять не надо.
Еще больше не повезло нашим современным художникам (условно, границу русского современного искусства, можно обозначить как конец 50-х — начало 60-х годов XX века. В обиходе западных ценителей искусств существуют два понятия, переводимые на русский язык как "современное искусство": modern art и contemporary art. И если modern art — это искусство всего XX века, то contemporary — только последней его половины или даже меньше. Modern art, по сути, не отличается от антиквариата. Contemporary art — определение для тех явлений, которые в силу своей недавности еще не получили однозначной оценки). Показательна судьба двух наиболее привлекательных с точки зрения рынка художников-шестидесятников Анатолия Зверева и Владимира Яковлева, чьи личные трагические легенды обеспечили им популярность в кругах более широких, чем богема. Тем не менее персональная выставка Яковлева откладывается уже не один год — невозможно устраивать выставку художника, когда существует столько подделок. Со Зверевым та же история: когда два года назад готовили его небольшую выставку, каждую из работ приходилось опознавать и подтверждать знакомым художника. И пока существует столько фальшаков и Зверев и Яковлев остаются коммерчески совершенно бесперспективными.
Все фальшивки имеют ряд характеристик. Временная определяет время их рождения. Качественная — за что выдается: безымянную старую картину той или иной школы живописи; работу знаменитого или малоизвестного мастера. Эстетическая определяется уровнем профессионального мастерства исполнителя и степенью его приближения к решению поставленной задачи. Кроме собственно подделок, на антикварном рынке в немалом количестве фигурируют картины, в свое время не подписанные автором и затем получившие чужие имя и подпись.
Способов фальсификации множество. Например, в букинистическом магазине или с рук покупается оптом куча старых рисунков. На обороте пишется: "Репин" (кто угодно более-менее известный и пользующийся спросом). Автограф немного затирается, а то, для большей достоверности, добавляется еще и дарственная надпись. Произведение сдается в другой магазин с прибылью, которая может составлять сотни процентов. С живописью — та же схема.
Реставраторы и опытные художники промышляют тем, что подписывают безымянные полотна автографами известных авторов с подходящим стилем либо заменяют подписи. Одна из разновидностей фальсификации такого рода — "оживление" картин. К примеру, берется унылый пейзаж типа родные осины, и после трех-четырех дней работы на их фоне появляется вельможа со свитой или любовная пара, дети, обнаженная девушка — главное, чтобы конъюнктуре соответствовало.
Создание подделки с нуля процесс трудоемкий, в котором принимают участие сразу несколько специалистов. Мастер-художник строго по заданию заказчика, который и отвечает за сбыт фальшивок, пишет картину, используя старый холст, краски, соскобленные со старых холстов, и проч. Реставратор придает вещи товарный вид (искусственное старение в специальных печах, поддельные крокелюры — трещинки в лаковом покрытии, забитые старой пылью), искусствовед создает ей подобающую легенду. Как правило, у "коллектива" имеется агент в экспертных организациях. При этом подделка акварелей и рисунков — вещь в принципе недоказуемая: ее невозможно определить технологической экспертизой, только искусствоведческий анализ. И в изготовлении они проще живописи.
Именно с нуля создавал свои подделки под старых голландских мастеров Ханс ван Меегерен, владелец доходных домов, гостиниц и ночных клубов в Амстердаме. Разоблачению Меегерена невольно способствовал сам шеф люфтваффе третьего рейха Герман Геринг, в личном музее которого после окончания Второй мировой войны среди прочих шедевров была обнаружена картина художника XVII века Яна Вермеера "Соблазнение замужней женщины". Как установила полиция, эту картину Гернигу за 160 тысяч фунтов стерлингов продал никто иной, как Меегерен. Его немедленно арестовали и стали готовить виселицу — в Голландии за сотрудничество с нацистами наказание было одно — смертная казнь через повешение. Но Меегерен был категорически не согласен с обвинением. Напротив, он объявил что честно, хоть и тайно, боролся с нацизмом путем всучивания проклятому убийце Герингу фальшивой картины, которую написал своими руками. Полицейские про подделку для Геринга не поверили, посчитав неловкой попыткой избежать петли. И Меегерен, чтобы доказать свою правоту, под охраной и абсолютно бесплатно (если не считать ценой жизнь), написал картину под Вермеера "Молодой Христос, проповедующий в храме".
Ханс ван Меегерен, будучи талантливым художником, стал фальсификатором после своей первой персональной выставки, закончившейся провалом. Особенно издевался над молодым художником искусствовед Абрахам Бредиус — поклонник тогда еще малоизвестного голландского художника XVII века Яна Вермеера. Бредиус был уверен, что рано или поздно будут найдены неизвестные шедевры мастера, которые сделают Вермеера величайшим представителем голландской школы живописи. Обиженный на весь мир, а особенно на Бредиуса, Меегерен решил: раз миру нужны шедевры какого-то полузабытого холстомарателя из XVII века, пусть мир получит эти "шедевры". Первая же картина Меегерена под Вермеера вызвала восторженную реакцию у Бредиуса, который был польщен, что его предсказания сбылись и человечество обрело истинный шедевр. Картину, изображавшую Христа, за 50 тыс. фунтов стерлингов купил роттердамский Музей Боймана. А всего Меегерен написал семь картин — пять под Вермеера и две от имени другого мастера старой голландской школы de Hooch. В общей сложности эти подделки принесли Меегерену 2 млн. фунтов стерлингов (20 млн. в современных ценах).
Все обвинения в сотрудничестве с нацистами с Меегерена сняли, и в конце 1947 года суд вынес приговор: один год тюремного заключения за подделку произведений искусства с целью наживы. Через полтора месяца он умер в камере — сердце не выдержало. Нельзя не отдать должное Меегерену в этой истории, тем паче что посрамленные эксперты и одураченные коллекционеры еще долго пытались доказать, что Меегерен — обманщик, а Вермеер — подлинный. Кстати, подлинный Вермеер отличается от Вермеера-Меегерена даже для рядового любителя живописи.
Экстравагантный способ подделки — "раскрутка" вымышленного художника с экзотической биографией, которому приписываются собственные произведения. Этим путем в 70-е годы пошла австралийка Элизабет Дурак (это фамилия такая). За несколько лет она написала сотни картин от имени несуществующего художника-аборигена Эдди Бурропа. Миссис Дурак четко уловила моду на "наивное искусство" и всяческое "этно". Подделка раскрылась, когда художницу попросили предъявить Бурропа, — нанятый ею абориген оказался алкоголиком и даже не смог вывести на листе бумаги ровную линию. Элизабет отделалась символическим наказанием — суд учел, что благодаря ей во всем мире вырос интерес не только к искусству аборигенов, но и ко всей Австралии.
Уголовное дело о подделке антиквариата в советское время, а именно изделий Фаберже, легло в основу одной из серий хорошо известного старшему поколению сериала "Дело ведут знатоки".
Наум Николаевский, Эдуард Зингер, ювелир Василий Коноваленко подошли к вопросу как ученые-историки. Нашли фамилии всех мастеров, работавших в мастерских Фаберже, по дореволюционному справочнику "Весь Петербург" установили их адреса, отыскали родственников и потомков, выкупили у них документы, эскизы, подлинники. В Риге обнаружили настоящие клейма. Нашли даже старичка, лично работавшего с Фаберже, — он коробочки клеил. Купили ему все необходимые материалы и попросили научить. Для штамповки использовали базу Кировского и Балтийского заводов. Начальник цеха тогда имел зарплату 200-300 рублей в месяц, они ему платили еще 500, чтобы только пресс и станки иногда вечерами что-то штамповали на сторону. Зингер провел в тюрьме четыре года, Николаевский отсидел восемь лет. Сейчас живет в Америке, имеет ювелирную фирму и процветает. А Василий Коноваленко, тоже эмигрировавший в Штаты, не так давно умер...
Ныне работы Николаевского и Коноваленко находятся в крупнейших собраниях мира. "Музеям Кремля" досталось их поддельное пасхальное яйцо, конфискованное когда-то таможней у двух африканских дипломатов. В музее сразу определили, что это подделка, но оставили в коллекции. Яйцо, состоящее из двух половинок и украшенное царским вензелем, помещено на подставку из трех золоченых орлов. Еще одно почти такое же яичко было продано на аукционе Sotheby's в Женеве как произведение Юлиуса Раппопорта, ведущего мастера Фаберже, за 60 тысяч швейцарских франков (примерно 37 тысяч долларов). Пасхальные яйца Фаберже сегодня одни из самых дорогих произведений ювелирного искусства — цена на них доходит до 6 миллионов долларов.
Бороться с подделками и выявлять фальшаки помогает анализ. Существует два вида анализа — искусствоведческий и технический.
Первый включает иконографию, занимающуюся изучением истории произведения, биографии и творчества его автора, и иконологию, которая исследует содержание и стиль произведения.
Иконографию с полным правом можно называть основой всех исследований. Очень важен также иконологический анализ, который дает много ценной информации — ведь каждый художник имеет свою специфическую манеру письма, которая является решающей в определении автора. Оживленные споры вызвала в свое время знаменитая картина "Гадалка" из музея "Метрополитен", которая приписывалась Жоржу де Ла Туру. Сомнения были вызваны странным рисунком персидского ковра, не существовавшим во времена де Ла Тура, а также необычным видом камзола, застегивающимся... на молнию. Внимательное изучение картины привело к разоблачению подделки.
Технический анализ подтверждает или опровергает выводы эксперта-искусствоведа.
Исследование состава красок помогает определить дату написания полотна, отличить подлинник от подделки, указать на картине места, подвергшиеся реставрации.
Часто требуется экспертиза уникальных картин, когда можно взять только несколько миллиграммов краски. Тогда проводится нейтронно-активационный анализ, дающий возможность определить весь набор примесей в краске.
Рентгенография позволяет обнаруживать некоторые скрытые детали. После того как в 1848 году критики дали разгромную оценку работе Милле "Пленение евреев в Вавилоне", картина исчезла. Историки искусства долго считали, что автор просто разрезал ее на куски. Но когда ученые подвергли рентгеновскому просвечиванию картину Милле "Юная пастушка", чтобы выяснить причины вздутия красочного слоя на ее поверхности, они обнаружили под ней утраченное "Пленение..."
Богаче информация, получаемая с помощью нейтронной авторадиографии. Нейтроны были успешно использованы для определения подлинности нескольких произведений Ральфа Блейклока. После такой экспертизы картины "Ночные аллеи", автором которой многие годы считался Блейклок, музейную табличку пришлось заменить. Теперь на ней значится: "Неизвестный художник".
Макрофотография позволяет изучить характер трещин (кракелюров) на картине и лучше исследовать манеру письма художника, стиль эпохи.
Использование ультрафиолетовых и инфракрасных лучей позволяет различать переписанные места и отдельные добавления в картинах. Важное открытие сделал при помощи ультрафиолетовых лучей хранитель музея Курбе в Гренобле. У него вызвала сомнение подпись Курбе на портрете Поля Верлена. С помощью ультрафиолетового излучения выяснили, что на самом деле это оказался портрет Верлена работы Тома Кутюра. Неизвестный ловко стер "Тома" и "утюр", чтобы приписать "Курбе", полотна которого стоят гораздо дороже.
В наше время успешно применяется рентгенография, дополненная методами информатики. Стало возможным "читать" раздельно последовательные слои картины, что в значительной мере облегчает анализ. Известно, что великие художники часто играли на прозрачности цветов, наложенных сверху, что позволяло им сделать какой-либо цвет более теплым или холодным. Каким образом удавалось Дега придать коже своих танцовщиц удивительную прозрачность? Исследуя под электронным микроскопом вертикальный срез живописи Дега, ученые установили, что для достижения этого эффекта художник накладывал один поверх другого семь-восемь слоев разных и очень разбавленных красок, причем пользовался различными кистями. А имитаторы в такие тонкости не вникали и часто допускали ошибки в расположении и плотности слоев.
Метод термолюминесценции позволяет определить, сколько времени прошло с тех пор, как керамический предмет нагревался в последний раз. Измеряя интенсивность света, испускаемого изделием из керамики при нагреве, ученые могут получить ответ о накопленной им дозе рентгеновского излучения и, соответственно, о его возрасте. Применение термолюминесценции привело в смятение музеи мира — многие произведения искусства, вызывающие общее восхищение, оказались ловкими подделками. Один из самых скандальных случаев — разоблачение "Китайской танцовщицы" из музея Райса в Мангейме. В Институте ядерной физики имени Макса Планка возраст "Китайской танцовщицы" определили в 70 лет, а прежде считалось, что она создана 1700 лет назад. А вот возраст бронзовой скульптуры Будды остался прежним — 1350 лет. Когда музей "Метрополитен" решил проверить подлинность превосходных статуй этрусских войнов в натуральную величину, итальянский фальсификатор Альфредо Фиоровати, бывший портной из Рима, сам признался экспертам, что это его подделки. Ему не поверили, тогда Альфредо предъявил указательный палец "этрусского воина", который считался безнадежно потерянным. Небезынтересно отметить, что образцом для воинов послужила фотография маленькой статуэтки, находящейся в настоящее время в берлинском "Альт музеуме". А для головы воина был использован рисунок на одной из этрусских ваз, хранящихся "по иронии судьбы" в том же музее "Метрополитен", в нескольких шагах от "воинов".
Существует множество произведений искусства, для которых есть специальные методы экспертизы. Так, для определения подлинности драгоценных камней измеряется их радиоактивность. Около двадцати лет назад в Нью-Йорке разразился скандал по поводу одной подделки — серег с камнями большой редкости — бриллиантами светло-желтого цвета. Украшения были проданы солидным и уважаемым ювелиром одной влиятельной особе. А вскоре камни стали бледнеть. В результате экспертизы выяснилось, что бриллианты были искусственно окрашены.
Известна проблема, перед которой бессильна мощь современных экспертов, — это ацтекский череп из горного хрусталя (подробнее см. Хрустальные черепа). Есть два таких черепа, подлинность которых неоспорима: один находится в Музее человека в Париже, другой в Британском музее в Лондоне. Они противостоят разрушению временем из-за твердости материала, из которого сделаны, и способны испускать свет, благодаря преломляющим свойствам горного хрусталя. В середине 60-х годов в Швейцарии появился третий череп, по размерам и качеству соперничающий с черепом из Британского музея. Специалисты высказали мнение, что это современная подделка. Микрофотографический и микроскопический анализы должны были, по общему мнению, обнаружить следы механической обработки, поскольку исключалось, что фальсификатор использовал средства ацтеков и взялся за работу, которая заняла бы 30-40 лет. Результаты исследования поставили экспертов в тупик. Череп не носил никаких следов механической обработки. Он был отшлифован в манере ацтеков. Пока ни один эксперт не решился произнести окончательное суждение.
Но, мошенники, как и эксперты, читают специальную литературу, и подделки, как уже указывались выше, зачастую превосходят существующий уровень экспертизы.
Следствием же увеличения количества подделок и отсутствия ответственности со стороны экспертов за свои заключения может быть только одно — резкий обвал рынка, что уже случилось на Западе в начале девяностых. После чего спросом будут пользоваться только работы со стопроцентной гарантией подлинности, а всё остальное резко упадет в цене. И случится это может уже в течение ближайших нескольких лет.
Но возможно, что такого рода кризис нужен самому художественному рынку. Тогда и коллекционеры станут внимательнее, и эксперты ответственнее, дилеры будут сами гарантировать покупателю подлинность работ. А в России сформируется действительно цивилизованный рынок предметов искусства.
Итак, если вы решили коллекционировать предметы искусства, вам пригодятся советы Макса Фридлендера.
Ходите в музеи, подолгу смотрите на подлинники полюбившегося вам художника. Это поможет вам многое понять. Доверяйте своим глазам, вкусу и первому впечатлению.
Не переоценивайте значения сертификатов: не основанный на убедительных аргументах вывод подтверждает лишь самоуверенность эксперта, если не его нечистоплотность.
Идите к продавцам сами, чтобы заранее составить о них представление. Не ждите, когда вам принесут "именно то, что вы любите", именно сейчас обнаруженное на чердаке.
Не гоняйтесь за громкими именами: есть превосходные вещи никому не ведомых авторов.
Александр Захаров,
www.aferizm.ru
/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/
В Киево-Печерской лавре обнаружена подпольная лаборатория по изготовлению фальшивых предметов древности. Об этом в пятницу сообщил на пресс-конференции в Киеве наместник Киево-Печерской лавры архиепископ Павел.
По его словам, представители Киево-Печерской лавры уже обратились в Службу безопасности Украины, районный отдел милиции Печерского района Киева и к генеральному прокурору Украины Святославу Пискуну с просьбой расследовать факт создания и функционирования при музее подпольной лаборатории по изготовлению фальшивых предметов древности.
Несколько дней назад комиссия в составе руководства музея-заповедника "Киево-Печерская лавра", представителей Киево-Печерского монастыря и сотрудников милиции обнаружила подпольную лаборию в помещениях одного из корпусов лавры.
В лаборатории находились плавильная печь, десятки форм и матриц для изготовления фальшивых древних монет - золотых червонцев, ювелирных украшений, крестов и орденов, включая ордена Ленина и Красной Звезды. Среди заготовок были обнаружены подделки под знаменитые скифские находки, а также груды ювелирного лома, драгоценные и полудрагоценные камни.
Сейчас помещение находится под охраной, в лавре работает специальная комиссия.
РИА "Новости", 11.07.2003
=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/
http://www.aferizm.ru/poddelka/antikvar ... r_work.htm
Работа над фальшивками
Алексей ХОДОРЫЧ, Милена ОРЛОВА, Василий АНДРЕЕВ, КоммерсантЪ-Деньги
В фильме "Игра в четыре руки" героя Жан-Поля Бельмондо спрашивают: "Вы кто?" -- "Торговец картинами", -- отвечает тот. "А, значит, вор!" -- "Торговец картинами, -- поясняет герой, -- это вор, зарегистрированный в торговой палате". Российские торговцы картинами ворами, естественно, не являются, хотя зачастую нигде и не зарегистрированы. Впрочем, некоторых из них честными людьми все равно не назовешь -- наряду с настоящими шедеврами они продают фальшаки, то есть подделки. На них, по уверениям экспертов, приходится до трети оборота всего художественного рынка.
"Десятки фальшивых Монэ и Ренуаров"
Фальсификация произведения искусства -- проблема старая. Известный российский живописец и искусствовед, один из основоположников отечественного музееведения и реставрационного дела Игорь Грабарь (1871-1960) в автобиографии "Моя жизнь" делится впечатлениями от поездок в США и Европу в начале века: "Наряду с первоклассными собраниями в Америке немало и собраний, наполовину состоящих из подделок. Особенно много я их нашел в прославленном некогда собрании дирижера Странцкого, где были десятки фальшивых Монэ и Ренуаров". И далее -- о выставке Ван Гога в Берлине: "Перед устройством выставки Юсти просил меня зайти к нему в кабинет, где показал около 15 картин Ван Гога, прося высказать о них мое мнение. Я нашел их все до одной поддельными".
С фальшаками связано множество историй, напоминающих увлекательный детектив. Предполагают, например, что иконы, которые советское правительство в первые годы после революции меняло на сельскохозяйственную технику, на самом деле были поддельными. Изготовление их было санкционировано на самом высоком уровне (см. Жертвы искусства, "Деньги" № 42 от 25 октября).
Весьма громкие скандалы на тему фальсификации шедевров разразились в 80-90-е годы. Все они были связаны с работами русских художников. В 1988-м в Швейцарии подвергся судебному преследованию Андрей Наков -- организатор выставки работ Михаила Ларионова: все 197 работ были признаны подделками. В 1990-м похожая история случилась с коллекцией Корецких, выставленной на аукционе Cristi`s. Два года спустя аукционный дом Philips вообще отказался от проведения специализированных аукционов по русскому искусству, спрос на которое после череды подобных скандалов резко упал. В 1995-м с аукциона Sotheby`s был снят самый дорогой лот -- "Супрематическая композиция" Любови Пановой (стартовая цена -- около 400 тыс. фунтов стерлингов). В 1997 году Юрий Лужков планировал приобрести для Государственной Третьяковской галереи картину Аполлинария Васнецова с изображением Москвы прошлого века. Васнецов оказался ненастоящим (говорят, московский мэр был готов заплатить за картину $100 тыс.). А вот совсем свежая история. Ходят слухи, что с аукциона Sotheby`s, который состоится 23 ноября, будет снята картина Петрова-Водкина "Натюрморт с призмой" -- у организаторов аукциона появились сомнения в ее подлинности.
Обидеть художника может каждый
На научно-практической конференции "Художественный рынок в структуре российской экономики", которая проходила в сентябре этого года в Нижнем Новгороде, было отмечено, что ежегодный оборот российского антикварного рынка составляет $1 млрд, причем большая его часть приходится на живопись и графику. По мнению Игоря Вишницера, эксперта антикварного объединения "Гелос", ежегодный оборот по живописи и графике в России колеблется от $500 млн до $700 млн. Другие эксперты считают оценку Вишницера завышенной. Михаил Каменский, заместитель директора Музея изобразительных искусств имени Пушкина: Точно определить объемы рынка не может никто, музеи в нем участвуют неактивно, к тому же большая часть сделок совершается "в черную". Моя оценка -- $250-300 млн. Георгий Путников, специалист Коллегии экспертов и оценщиков ювелирных изделий и антиквариата, директор ломбарда "Жулебинский": Оборот -- $200-250 млн.
Что же касается фальшаков, то разница в оценке их доли в обороте еще больше. Игорь Вишницер: Фальшаки фигурируют примерно в 8% сделок. Михаил Каменский: На подделки приходится около 20% всех сделок на рынке. Роман Жаголко, директор фирмы "Антик-Центр": Даже у известных питерских коллекционеров, имеющих прославленные старые коллекции, до 15-20% всех картин -- подделки. Знаю это абсолютно точно: берешь для экспертизы четыре картины, и оказывается, что две из них с вероятностью 90% -- фальшаки. Валерий Дудаков, председатель Клуба коллекционеров: Если говорить о предложении, то 60-70% всех работ, выставляемых на продажу, являются сомнительными, если же говорить о сделках реальных, то порядка 30-40% оборота, на мой взгляд, приходится на подделки, причем подделки нашего времени -- новоделы, которые составляют около 85% всех фальшаков.
Столь серьезное расхождение во мнениях можно объяснить тем, что торговцы живописью заинтересованы в занижении оценки объема сделок с фальшаками, чтобы не "уронить" рынок; коллекционеры же, потенциальные покупатели, склонны к "коррекции" в противоположную сторону, чтобы сбить спрос и снизить цены.
Прояснить ситуацию могли бы эксперты, определяющие подлинность предметов искусства (атрибуция), но приводимые ими цифры тоже сильно разнятся -- от 5 до 60%. Российскую школу экспертизы традиционно считают одной из самых сильных в мире, однако именно в России экспертов часто упрекают в ангажированности. И тому есть свои причины.
Атрибуция с пристрастием
Картина без провенанса (истории ее появления и перемещения из рук в руки) и атрибуции может стоить, например, $300. Но, если экспертиза признает ее творением известного мастера, цена может увеличиться на несколько порядков. Фактически весь рынок держится на мнениях экспертов. Что дает владельцам фальшаков неограниченные возможности в получении добавочной стоимости.
Собственно, никто из участников рынка и не скрывает, что проблема с выдачей положительных заключений на картины, подлинность которых вызывает сомнения, существует. Недавно в газете "Совершенно секретно" была опубликована статья "Как мы теряем национальное достояние". Герой публикации, тогда еще сотрудник отдела экспертизы Государственной Третьяковской галереи Мильда Виктурина сообщала, что некоторые работники галереи за определенную плату готовы написать положительное заключение на "сомнительную" картину.
Госпожа Виктурина, уволившаяся из Третьяковской галереи по собственному желанию, в телефонном разговоре рассказала корреспондентам "Денег" следующую историю: Несколько месяцев назад к нам на экспертизу принесли картину "Работа в саду" предположительно Натальи Гончаровой. После проведения стилистической и технологической экспертизы все члены нашей экспертной группы сочли, что работа не имеет к Гончаровой никакого отношения. Но потом начались странные вещи. Сначала мне предлагали взятку в $500, а потом, когда я отказалась, была назначена повторная экспертиза, от которой отстранили всех экспертов нашей группы. В итоге картина была атрибутирована как подлинная. Подобных случаев было немало. Выводы делайте сами.
Сотрудники Третьяковской галереи не согласны с Мильдой Виктуриной. Лидия Гладкова, заведующая отделом технико-технологической экспертизы: Ошибки, безусловно, бывают у всех -- ошибались даже такие великие эксперты, как Грабарь, Остроухов, Федоров-Давыдов. Причины могут быть разные, но с развитием технических средств ошибок случается все меньше и меньше. Мы работаем с эталонами, с подлинниками, на основе которых создан обширный банк данных, куда входят рентгенограммы, снимки фактуры красочного слоя, фотографии картин в ультрафиолете, результаты химических исследований. Двойная экспертиза картины -- искусствоведческая и технико-технологическая -- является настоящим научным исследованием. А вот то, что рассказывает Мильда Виктурина, -- абсолютно исключено. Ведь один из наших главных принципов -- коллегиальность принятия решений, а экспертное заключение всегда подписывается как минимум двумя специалистами: искусствоведом и технологом.
Реакция "картинных" дилеров на признания Мильды Виктуриной была неоднозначной. Одни говорят, что все так и есть, и даже приводят конкретные расценки на услуги различных экспертов (от 1 до 10% цены, за которую картина может быть продана). Другие, наоборот, считают, что все неправда, и поддерживают точку зрения Третьяковки. В любом случае этот заочный спор хорошо иллюстрирует реальную ситуацию на рынке, когда разные эксперты дают на одну и ту же картину положительные и отрицательные заключения, что и порождает слухи об их ангажированности.
Михаил Каменский: Атрибуция оказывает прямое влияние на рыночную стоимость произведения. Но эксперты, работающие в специализированных организациях -- таких, как Третьяковская галерея, Центр имени Грабаря, Музей изобразительных искусств имени Пушкина, НИИ реставрации, Исторический музей, Эрмитаж, Русский музей,-- не несут юридической ответственности за правильность атрибуции, так как она трактуется как их научно-обоснованное мнение, а не утверждение.
Георгий Путников: Проблема с экспертами является отражением проблемы рынка в целом. Сейчас много новых коллекционеров, которые в основном и являются жертвами изготовителей фальшаков. Таким коллекционерам никакие эксперты не помогут. Когда они станут опытнее, проблема решится сама собой. А вообще я твердо убежден, что экспертиза должна быть частной. Другое дело, что так уж исторически сложилось, что все необходимые для работы экспертов ресурсы сосредоточены в крупнейших музеях и государственных галереях. Частные эксперты с именем, которые смогут работать самостоятельно, появятся на рынке лет через десять, не раньше.
Аркадий Ипполитов, куратор проекта "Эрмитаж--Гуггенхайм": Экспертиза должна быть только независимой. Никакой музей не заинтересован в понижении качества своей коллекции и не признает ничего такого, что может повредить ее престижу. Эрмитаж всегда будет настаивать, что "Мадонна Литта" -- подлинник Леонардо, так как работа Леонардо повышает престиж музея.
Почти МММ
Вопрос усиления ответственности атрибуторов уже который год обсуждается на различных конференциях, но воз и ныне там. Валерий Дудаков: Законодательно решить этот вопрос, наверное, можно. Эксперт должен отвечать -- правом заниматься этой деятельностью, своими средствами, да чем угодно. Но вопрос не решается, и происходит это потому, что, как ни странно, это никому не выгодно. Дилерам -- потому, что лишит их источника огромных доходов. Покупателям (а коллекции некоторых на 100% состоят из фальшаков) -- потому, что они не успеют избавиться от дорогостоящих работ. Самим музеям, где работает большинство экспертов,-- потому, что они и так находятся в бедственном положении, а если эксперты будут давать обтекаемые заключения, клиенты уйдут к экспертам других музеев, более сговорчивым. Это напоминает большую игру типа МММ или ГКО. Все знают, что когда-нибудь все рухнет, но каждый надеется, что ему-то как раз и повезет.
С теми, кто пытается нарушить правила этой игры, не церемонятся. Александра Шатских, старший научный сотрудник сектора русского искусства Государственного института искусствознания, эксперт по русскому авангарду: В 1998 году меня попросили сделать заключение по работам русского авангарда из коллекции сына знаменитого дадаиста Курта Швиттерса. На восемь из них я дала отрицательное заключение. После этого я подверглась публичной травле, в ее организации я подозреваю известную галерею Гмуржинской (Кельн), которой очень невыгодно, чтобы эти работы были признаны подделками. Уже дошло до того, что я просто боюсь физической расправы. Дело в том, что все эти картины сын Курта Швиттерса в свое время получил от галереи Гмуржинской, отдав взамен работы своего отца, и теперь внук Курта попросил вернуть работы своего деда обратно. Этого, естественно, Гмуржинская делать не хочет.
Все опрошенные нами заинтересованные лица отмечают, что в последние два года производители подделок работают с перевыполнением плана. Георгий Путников: Так или иначе, стоящие картины вымываются с рынка -- оседают в частных коллекциях. Спрос же на предметы искусства остается прежним. Он и рождает предложение: сейчас активно подделывают художников второго и третьего ряда, которые на рынке стоят $5-15 тыс.. Алексей Гарин, исполнительный директор компании "Альфа-Арт": Подделок стало заметно больше, это факт.
Следствием увеличения количества подделок и отсутствия ответственности со стороны экспертов за свои сертификаты может быть только одно -- резкий обвал рынка, что, собственно, и случилось на Западе в начале девяностых. Валерий Дудаков: Спросом будут пользоваться только работы со стопроцентной гарантией, все остальное резко упадет в цене, в результате оборот рынка снизится в два-три раза. Это может случится уже в течение ближайшего года.
Не исключено, правда, что именно такого рода кризис нужен художественному рынку. Георгий Путников: Глядишь, и коллекционеры станут внимательнее, и эксперты ответственнее, а дилеры будут сами гарантировать покупателю подлинность работ. Подобный кризис просто необходим для формирования действительно серьезного рынка предметов искусства в России
/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/==/=/
Рынок без правил
"Писать отрицательную экспертизу на что-то -- это подписывать себе приговор"
Корреспондент "Денег"
Милена Орлова сумела не только найти дилера, работающего на черном рынке произведений живописи, но и взять у него подробное интервью.
-- В чем состоит работа дилера?
-- Я не совсем дилер. Дилер -- человек, который сам покупает вещь, атрибутирует, приводит в порядок, после чего продает. Я вещи не выкупаю, я представляю интересы клиента и получаю вознаграждение за консультацию. Существуют разные рынки. Я предпочитаю работать с коллекционными вещами. В Москве крупных серьезных коллекционеров -- в пределах десятка. У настоящих высококлассных консультантов, да и у дилеров есть один-два клиента: больше не надо.
-- Сколько у тебя клиентов?
-- Два с половиной, ну, три с половиной. Тех, которые не коллекционеры, считаю за половинку. Еще есть два западных клиента. Мне нравится интернациональный рынок, я работаю и там, и здесь. Там вещи ищутся, здесь пристраиваются. И наоборот. Хотя существует, конечно, проблема с перемещением культурных ценностей через границу. Но я не связываюсь с законом.
-- И каковы обороты?
-- Цифру никто не назовет. Но минимальный оборот в год -- сотни тысяч долларов. Мои комиссионные минимальны -- 5% стоимости. Из этих денег покрываются все расходы -- авиабилеты, шофер и т. п. У меня три задачи: найти вещь для клиента, найти клиента для вещи и по просьбе клиента обслужить вещь. И таких, как я, в Москве очень много.
-- В каком смысле обслужить?
-- Допустим, мой клиент получил вещь от другого дилера, а мне нужно выяснить, нормальная ли проводилась экспертиза. Ну я и выясняю по своим каналам. С экспертизой в России -- полный абзац!
-- А кому ты доверяешь из экспертов?
-- Разные вещи -- разные эксперты. XIX век -- это Третьяковка или иногда Центр Грабаря. XX век -- вообще чума. Надо собирать информацию и по экспертам, и по наследникам, и по людям, которые выставки делали за рубежом. Ведь за подлинность вещи перед клиентом отвечаю я, а не эксперт. Если речь идет о XX веке, русском авангарде, я собираю мнения трех-пяти людей. Часто самой приходится заниматься научными изысканиями. Вещь переходит из рук в руки, и, если она действительно музейного уровня, как ни крути, она требует обслуживания. Дети разбили раму -- я ищу реставратора рам и т.д.
-- Случались у тебя проколы?
-- Фальшаки бывали, но все это выяснялось до продажи. Сейчас я фальшак уже вижу. Просто глазом. Чувствуешь что-то не то, механически нарисовано. У настоящей вещи есть аура, она тебя забирает. Хотя я не имею права на любовь к художнику. Оцениваю только, войдет ли вещь в резонанс с клиентом или нет. То, что мне кажется фальшаком, просто отставляю, не беру.
-- Часто они попадаются?
-- Раньше -- до трети, сейчас -- чуть легче. Просто рынок стал многоступенчатым, и фальшаки отсеиваются уже на первых этапах. Некоторые покупают вещи валом, берут задешево. Потом сами отсекают фальшаки. Это бесценные люди, они ходят по каким-то диким старикам, ездят по другим городам, вкладывают деньги, покупают полное фуфло и отсеивают все ненастоящее. Мы их зовем "санитары леса". Я с ними вообще не встречаюсь. Беру вещь в руки, только если она с экспертизой или с происхождением. Правда, провенанс часто бывает придуманный. Вот недавно была история. Якобы произведение одного нашего великого авангардиста, которое было подарено одному члену советского правительства 50 лет назад. Могло такое быть? Я допускаю, что могло, но этот факт требует проверки: вряд ли высокопоставленного члена КПСС похвалили бы за то, что он принял такую мазню. Не исключено, что многие картины я не признала за настоящие просто в силу моего непрофессионализма. Но я не хочу рисковать.
-- На твой взгляд, много ли было фальшивок на антикварном салоне?
-- Хороших вещей вообще было мало. Их нет ни на аукционах, ни на ярмарках. Они все уходят из-под полы, никогда не выставляются, это и есть тот самый черный рынок. Если на аукционе выставляется такая супервещь, значит, пришло время поднять цену на этого художника. Рынок это чувствует. А так шедевры не выставляют: на них всегда есть покупатели.
-- Были случаи, когда клиенты возвращали вещи?
-- Да, такое бывало, особенно в начале. Мы же все учились сами, это сейчас я могу курсы открывать.
-- Какова сейчас конъюнктура? Что больше всего покупают?
-- Неважно, какой период, главное, чтобы это был шедевр. А их мало. Вот и паримся. Сейчас уже почти весь "Бубновый валет" (группа русских художников начала XX века.-- Ъ) нашел новых хозяев. Или, например, за последний год не было ни одного Айвазовского. А его просят. Но в XIX веке я уже не вижу фальшаков.
Что касается авангарда, то тут самой приходится быть "санитаром леса". Но даже фальшаки редко встречаются. С авангардом вообще невозможно работать. Его все боятся: люди просто отказываются его брать. Найти дико трудно, стоит дико дорого, доказать, что эта вещь настоящая, очень сложно. Если тебе звонят и говорят, что есть авангард, пятьдесят на пятьдесят, что это фальшак. А еще есть наследники коллекционеров, которые фуфло подписывают и говорят, что это из их коллекции. Это все надо знать. Общих правил нет.
-- А как ты находишь вещи?
-- Есть вещи в коллекциях, есть вещи в семьях наследников. Я сама туда не лезу. Это отдельная профессия -- общение с семьями.
-- Выгодно ли вкладывать деньги в искусство?
-- Сейчас самое выгодное вложение -- в те вещи, которые подпадают под определение шедевра, причем 1930-х годов. Цены сейчас на них минимальные, а спрос обязательно будет, поскольку остальной рынок уже выбран. Сейчас картина 30-х годов стоит $500. На 1910-е и 20-е годы уже потолочные цены. XIX век тоже вырос в цене, и авангард -- этот за год в России вырос на 200-300%.
Но нельзя брать вещь, если хоть кто-то про нее сказал, что это фальшак. Даже если она настоящая, такой слух все испортит. Но есть исключения. Лентулов, подписанный Марьяной Лентуловой, или Кончаловский, подписанный кем-то из семьи Кончаловских, не может быть фальшаком.
-- Покупаешь ли ты вещи для клиента на аукционах?
-- Да, один раз купила на Sotheby`s как представитель клиента.
-- А ты веришь аукционной экспертизе?
-- Мне не хотелось бы вступать в конфликт с Sotheby`s. Они прикладывают такие усилия, чтобы атрибутировать вещь!
-- А как насчет технологической экспертизы?
-- В нее я не верю. В России отрицательное заключение встречается крайне редко. Только если это полное фуфло. Ни один умный эксперт не будет давать отрицательное заключение. Они говорят, что у них нет достаточной информации, чтобы атрибутировать эту вещь. Так говорится. Писать отрицательную экспертизу на что-то -- это подписывать себе приговор.
/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/=/
Разделение труда
Картинные мошенники
С чего начинается фальшивка? С того, что дипломированный художник после безуспешных попыток хоть как-то пристроиться со своим искусством в этой жизни делает на старой бумаге что-то вроде лебедевской обнаженки или акварели а-ля Сомов, приносит это, скажем, в какой-нибудь магазин на Арбате и, к своему удивлению, получает $100-200. Далее все идет в соответствии с законами экономики.
Талантливый выпускник Академии художеств 50-х годов С. рассказывал следующее. По учебному плану он должен был скопировать виртуозный карандашный рисунок Врубеля, хранящийся в Русском музее. Когда работа была закончена, он показал оба рисунка хранителям и увидел испуг на их лицах: они не могли найти различий. Позднее художник показал свою работу именитому коллекционеру N, и тот сразу предложил ее купить. С. смеялся: вещь ведь известная, музейная. Но у коллекционера были свои резоны. В итоге рисунок был продан.
Вообще, изготовителей фальшаков можно разделить на три категории.
Первая -- фальсификаторы. В букинистическом магазине или с рук покупается оптом куча старых рисунков. Карандашиком на обороте пишется: "В. Лебедев" ("Сомов", "Репин", кто угодно). Для убедительности автограф немного затирается. Если фантазия побогаче, добавляется еще и дарственная надпись. Все, вещь готова. Произведение сдается в другой магазин с прибылью, которая может составлять сотни процентов. С живописью -- та же схема.
Вторая категория представлена реставраторами и опытными художниками. Основная их работа заключается вовсе не в том, чтобы писать картины, выдавая их за старые. Они, как правило, промышляют тем, что подписывают безымянные полотна автографами известных авторов с подходящим стилем либо, как вариант, заменяют подписи.
Еще одна разновидность такого бизнеса -- "оживление" картин. К примеру, берется унылый пейзаж типа родные осины, и после трех-четырех дней работы на их фоне появляется вельможа со свитой или любовная пара, дети, обнаженная девушка -- главное, чтобы конъюнктуре соответствовало. Известна история с картиной "Цветочница", на которой была изображена женщина, везущая тележку с цветами. Когда картину просветили рентгеновскими лучами, выяснилось, что под цветами -- изображение мертвого ребенка.
Третью категорию составляют мастера, создающие подделку с нуля. Это трудоемкий процесс, в котором принимают участие сразу несколько специалистов. Художник строго по заданию заказчика, который и отвечает за сбыт фальшивок, пишет картину, используя старый холст, краски, соскобленные со старых холстов, и проч. Реставратор придает вещи товарный вид (искусственное старение в специальных печах, поддельные крокелюры -- трещинки в лаковом покрытии, забитые старой пылью), искусствовед создает ей подобающую легенду. Коллектив не может плодотворно работать без агента в экспертных организациях и человека, внедряющего вещь в ту или иную частную коллекцию. Кстати, подделка акварелей и рисунков -- вещь в принципе недоказуемая: ее невозможно определить технологической экспертизой, только искусствоведческий анализ. К тому же в изготовлении они проще живописи.
Иногда, чтобы удачно сбыть фальшак, придумывают удивительные вещи. Известен такой случай. У одной старушки купили картину. После нее на обоях остался невыгоревший след. Точно по размеру этого пятна был написан фальшак дорогого художника, и бабушка за определенную мзду давала объявления и обзванивала магазины, говоря, что у нее есть замечательная картина, которую она хотела бы продать. И продали-таки за $15 тыс. Покупатель наверняка был доволен: он ведь пребывал в уверенности, что заполучил вещь, цена которой никак не меньше $100 тыс.
Не менее важный сегмент рынка подделок -- изготовление фальшивых экспертных заключений. Популярна также и такая операция: покупается подлинная картина с настоящими бумагами, с нее делается копия. Ее в конце концов и продают... в комплекте с указанными бумагами.
А бывает и такое. Некто Б. взял работу Казимира Малевича у его дочери Уны и заказал копию, которую и вернул наследнице.
Василий Андреев
