- 22 мар 2013 18:58.50
#4166061
О корабле и о кавалере:
Наиболее яркой страницей в истории этого корабля является его участие в Керченско-Феодосийской десантной операции. Вечером 29
декабря 1941 года, приняв на борт 1853 десантника, батарею трехдюймовых орудий, 15 автомашин, а также другую боевую технику и
продовольствие, "Красный Кавказ" во главе отряда покинул Новороссийскую бухту и, прибыв ранним утром следующего дня в Феодосийский
залив, первым открыл огонь. Тем временем десантники прыгали на подходящие катера и баркасы и устремлялись на берег. Орудия и
пулеметы крейсера вели огонь по амбразурам огневых точек врага, складу боеприпасов. За два часа боя в "Красный Кавказ" попало 13
снарядов и 7 мин, которые вызвали на нем 7 пожаров, но главные и вспомогательные механизмы оставались в строю.
На следующий день, выдержав 25 групповых и одиночных атак вражеских самолетов и выполнив задание, "Красный Кавказ" ушел в Туапсе.
Но и на этот раз стоянка корабля оказалась недолгой. В полночь нового, 1942 года корабль перешел в Новороссийск и, приняв на борт
вооружение и 1200 человек , утром 4 января вновь прибыл в Феодосийскую бухту. Быстро подав швартовы, моряки немедленно приступили
к разгрузке, которая была уже почти завершена, когда крейсер был отакован немецкими самолетами. Несмотря на интенсивный зенитный
огонь, 4 бомбы врага взорвались у борта крейсера. В кормовой части корабля образовались 3 громадные пробоины. Не успел крейсер
выйти на рейд, как снова был атакован большой группой "юнкерсов" и вновь вступил в неравную схватку с врагом. На этот раз бомба
взорвалась совсем рядом. Корму крейсера выбросило из воды, оторвало правый винт и кронштейн левого гребного вала, погнуло и
заклинило рулевое устройство. Осадка корабля увеличилась на 5 метров, и палуба до четвертой башни скрылась в волнах.
Почти через сутки полузатопленный, но не сдавшийся "Красный Кавказ", пройдя сквозь шторм и пургу, появился в Туапсе, а через два
дня ушел в Поти для ремонта. 3 апреля 1942 года экипаж "Красного Кавказа" был удостоен гвардейского звания. К тому времени корабль
выполнил 30 боевых заданий командования, в том числе 9 - по огневой поддержке сухопутных войск, дважды участвовал в минно-
заградительных действиях."
Описание боя командиром корабля Гущиным А.М.:
"Одна только пушка оставалась на борту, когда появились пикирующие бомбардировщики фашистов. Шесть «лапотников» приближались к
порту, где, один-одинешенек, стоял у пирса «Красный Кавказ». Самолеты заходили с берега, со стороны солнца, намереваясь
разделаться с нами одновременным ударом.
А чтобы сбить прицелы артиллеристов, они разделились и пошли в атаку на корабль с разных сторон.
Пикирующий самолет сам по себе представляет грозное зрелище. Но когда на тебя с пронзительным воем несется сразу шесть машин,
нужно обладать большим мужеством, чтобы не дрогнуть. Но зенитчики «Красного Кавказа» не проявляли ни суеты, ни растерянности,
хладнокровно ожидая, когда самолеты приблизятся на выгодную дистанцию. И как только этот миг наступил, по бомбардировщикам разом
ударили зенитные пулеметы лейтенанта Дворникова и 100-миллиметровые спаренные пушки лейтенанта Машенина. Взрывы снарядов буквально
облепили самолеты. Это вынудило немецких летчиков сбросить бомбы раньше времени и отвернуть от цели. Взрывы заухали в стороне от
«Красного Кавказа». Атака не удалась.
Но немецкие асы были упорны. Вновь выстроившись, они повторили заход. Пять самолетов не выдержали напора несущегося навстречу
свинца, но нервы шестого летчика оказались покрепче. Он пикировал до предельно допустимой высоты и, выходя из пике, сбросил бомбу.
Этот маневр оказался для воздушного волка последним: прошитый снарядами, его самолет загорелся. Летчик пытался выровнять машину,
но это ему не удалось. Объятый огненными языками, самолет с ревом промчался над бухтой и врезался в землю.
Однако сброшенная бомба натворила много бед. Она упала между пирсом и кормой «Красного Кавказа», всего в нескольких метрах от нее.
Крейсер буквально подбросило страшным по силе взрывом. Он резко накренился на левый борт, едва не зачерпнув воды. Ударной волной
перекосило палубу, сорвало с фундаментов несколько 100-миллиметровых пушек, повредило и вывело из строя многие приборы и
механизмы. Меня швырнуло на ограждение мостика, и я потерял сознание, а когда очнулся, услышал еще два мощнейших взрыва по левому
борту — пикировщики продолжали атаковать «Красный Кавказ».
Неподвижный, с вынесенной за борт стрелой, на которой раскачивалась невыгруженная пушка, крейсер, словно раненый исполин,
отбивался от наседавших на него самолетов. Ведя огонь из оставшихся орудий, артиллеристы обили второй пикировщик. Но плотность
нашего огня после повреждения стомиллиметровок резко упала, и один самолет снова прорвался к кораблю. Четвертая бомба опять
взорвалась рядом с кормой. Еще раз перекосило палубу, весь корпус «Красного Кавказа» угрожающе затрещал.
Но тут у немцев, видимо, кончился запас бомб, потому что самолеты один за другим вышли из боя и улетели в сторону берега.
Поединок, продолжавшийся не более десяти минут, закончился. О разыгравшейся драме напоминали лишь два жирно чадивших костра на
берегу — догорающие самолеты.
Превозмогая слабость и головокружение, я занял свое место. Требовалось как можно скорее выяснить положение дел на крейсере.
Разрушения на верхней палубе не очень беспокоили меня — их и до налета было много, — а вот отсутствие света в помещениях
встревожило гораздо сильнее. Тревога усиливалась шумом врывающейся в корабль воды. Где поступает она? Насколько велики пробоины? И
чем это угрожает нам в ближайшее время? На эти вопросы можно было ответить лишь после осмотра корпуса. А для этого необходим свет.
Свет любой ценой!
<…>
После того как загорелся свет, заработали стационарные и переносные насосы, эжекторы для откачивания воды."
_____________________
Вот так Ващенко ввел в строй поврежденные турбогенераторы и способствовал спасению корабля. Дизельгенераторы были затоплены. Там
время на минуты шло. Еще бы чуть-чуть и корабль сел бы на корму в бухте и привет. Следующая атака бомбардировщиков была бы
последней.
Воспоминания Гущина:
Сегодня мы в первый раз шли под Одессу. Поход не был неожиданностью. Мы давно ждали его, и командир бригады крейсеров Черноморского флота капитан 1-го ранга С. Г. Горшков уже 5 сентября объявил нам о нем. «Красному Кавказу» надлежало прибыть в Одессу в район между Большим Фонтаном и Аркадией и подавить там огневые точки противника.
Пока мы с Коровкиным даем уходящим последние напутствия, к борту подходит катер с представителем штаба Одесского оборонительного района. Он торопит Мартынова и его товарищей. Те быстро спускаются в катер. Круто развернувшись, он уходит к берегу. Одновременно с ним уходим подальше в море и мы: крейсеру требуется оперативный простор и для маневрирования, и на случай налета немецкой авиации.
Последнего ждать долго не пришлось. Несмотря на все наши предосторожности, немцы не могли не заметить появления вблизи берега такого большого корабля, как «Красный Кавказ». И вскоре мы были атакованы «хейнкелём». Фашист, конечно, рассчитывал застать нас врасплох, но корабельные наблюдатели обнаружили самолет еще на дальних подходах.
— Справа, курсовой угол пять, высота 4700, «хейнкель»! — доложили мне с сигнального мостика. И тотчас заработали 100-миллиметровые зенитные орудия крейсера. Разрывы снарядов вставали на пути «хейнкеля», но летчик все-таки сделал попытку прорваться к цели. Он упрямо вел машину на сближение с нами и отвернул с боевого курса лишь в последний момент, когда несколько снарядов разорвались буквально в двух метрах от самолета. Фашист резко взмыл вверх, но сбросить бомбы успел. Я отчетливо видел их — четыре продолговатых тяжелых тела, устремившиеся к кораблю.
— Вперед, самый полный, право на борт!
Накренясь, «Красный Кавказ» стремительно покатился вправо, и почти в ту же секунду бомбы взорвались слева от нас с недолетом около ста метров.
— Ложиться на обратный курс!
— Есть ложиться на обратный курс! — как эхо откликается рулевой.
Маневр уклонения корабля от самолета противника, называемый также описанием координат, занимает считанные секунды и со стороны кажется делом нехитрым. Однако это не так. Благополучный исход этого маневра зависит от слаженности действий многих людей на корабле, начиная от командира и кончая матросом-турбинистом. Ошибись кто-нибудь из них — и результат может оказаться роковым...
Отогнав «хейнкель», мы продолжали маневрировать, дожидаясь радиограммы от корректировочного поста. А ее все не было. Зато опять прилетели самолеты. На этот раз два. И снова начался поединок нервов и мастерства.
И снова самолеты были отогнаны. Они превратились в точки и скоро скрылись из виду, когда наконец была получена долгожданная радиограмма. Пост запрашивал огонь по району Ильинки, где обнаружилось большое скопление немецких войск.
— Действуй, Василий Александрович, — сказал я Коровкину.
— Есть! — отозвался артиллерист и полез по скобтрапу на командно-дальномерный пост. Теперь все зависело от нашего «бога войны». И хотя внешностью командир БЧ-II не напоминал сурового и воинственного Марса, я прекрасно знал, что он превращался в такового возле своих пушек.
Ожили башни главного калибра. Словно живые, вздрогнули длинные стволы стовосьмидесятимиллиметровок, разворачиваясь в сторону невидимого противника. Томительные секунды — и вслед за тем залп. Другой и третий. Огненные языки вырвались из стволов. С характерным шуршанием полетели на головы немцев тяжелые снаряды крейсера. После каждого залпа корректировочный пост докладывал о результатах стрельбы, вносил в нее поправки.
Немцы предприняли попытку сорвать нашу стрельбу. Их тяжелая батарея, расположенная у Дофиновки, открыла огонь по квадрату, где находился «Красный Кавказ». Водяные столбы поднялись в непосредственной близости от крейсера. Чтобы не отрывать артиллеристов от выполнения основной задачи, мы не стали вступать с батареей в дуэль. Зная возможности своего главного калибра, я приказал отвести крейсер подальше в море. Расчет оправдался наилучшим образом: мы без усилий доставали противника, в то время как его снаряды падали с большим недолетом.
Мы вели огонь всю ночь, а с рассветом пост запросил усилить обстрел, и «Красный Кавказ» обрушил на берег всю мощь своего главного калибра.
Взбешенные немцы вновь двинули против крейсера авиацию. Но на этот раз это были не одиночные налеты, а массированные атаки в составе трех или шести самолетов. Они заходили с разных углов и, противно воя, пикировали на корабль. Бомбы густо ложились вокруг «Красного Кавказа». Разрывы следовали один за другим, обрушивая на палубу многотонные водяные столбы. И в это время пост снова запросил огня. Маневрировать и одновременно стрелять? Это было сложнейшей задачей, но мы не колебались ни секунды.
— Раз просят — дадим прикурить! — поддержал меня старший помощник капитан-лейтенант Агарков.
И главный калибр снова открыл огонь. Ему вторили зенитки, не подпуская к кораблю самолеты. Фашистам так и не удалось сорвать нашу стрельбу. Мы прекратили ее лишь по просьбе сухопутного командования, выпустив за время артналета 80 тяжелых снарядов по немецким позициям. Приняв на борт корректировщиков, «Красный Кавказ» лег курсом на Севастополь. Из радиограммы, полученной с берега, мы узнали, что крейсер своим огнем разметал крупную группировку немецких войск, готовившихся к атаке. В радиограмме наше командование благодарило экипаж «Красного Кавказа»: «Работали успешно, спасибо за помощь. Желаем счастливого плавания».
Ищу медаль "За боевые заслуги" №15656
