- 11 май 2018 22:00.54
#6218956
Это было единственное воинское формирование, созданное во время Великой Отечественной войны и размещенное за пределами СССР для выполнения специальных заданий в интересах другого государства.
Каждый великий ученый оставляет ученикам в наслед- ство свой талант, знания, идеи… Именно таким был член-корреспондент АН УССР, профессор Дмитрий Гри- горьевич Затула. Он родился 11 февраля 1923 года на хуторе Баба Шевченков- ского района Харьковской области в многодетной крестьянской семье. После окончания в 1940 году средней школы поступил в Харьковское военно-авиационное училище. Вот выдержка из его автобиографии: “…после окончания в 1942 году училища служил в действующей армии“. За этими скупыми строчками — суровая солдатская жизнь, полная опасностей и неожиданностей. Отлетав положенное число часов над красноярской тайгой и получив спе- циальность штурмана транспортной авиации, Дмитрий Затула был направлен в действующую армию — в авиатранспортную дивизию, которая базировалась на подмосковном аэродроме Внуково. В 1942–1943 гг. он прошел подготовку по ночному пилотиро- ванию в летном Центре воздушного флота. Летали к партизанам – С.А. Ковпаку, А.Ф. Федорову. В 1944–1945 гг. экипаж штурмана Советской Армии Д. Затулы (командир Николай Акинин, борт- механик Андрей Шевченко) в составе спецгруппы транспортных самолетов особого назначения, выполнял боевые вылеты в ряд го- сударств Европы, Ближнего и Дальнего Востока (Иран, Ирак, Си- рия, Палестина, Египет, Китай, Япония, Италия, Югославия). Вдали от Родины авиагруппа, которой руководил Герой Со- ветского Союза майор А. Ермасов, проложила надежный воздуш- ный мост между горами Югославии и базой союзной англо-аме- риканской авиации в г. Бари (Италия). В сложнейших условиях горной местности взлетали и садились транспортные “ЛИ-2“ с медикаментами и ранеными партизанами на борту. Советский экипаж высаживал десантные подразделения, перебрасывал тех- нику, переправлял командный состав греческих и югославских партизанских формирований. Весну 1945 г. Д. Затула встретил на Балканах, а день Победы — в Белграде. Уже после окончания войны по спецзаданию он вы- полнял рейсы в Нюрнберг во время Нюрнбергского процесса, а – 8 – ДМИТРО ГРИГОРОВИЧ ЗАТУЛА также в Японию и Манчжурию, вплоть до окончания войны. Всего в составе экипажа штурман Д. Затула совершил свыше 270 выле- тов за линию фронта. За выполнение боевых заданий был на- гражден орденом “Красного Знамени”, двумя орденами “Оте- чественной войны” ІІ степени, орденом “Партизанская звезда” ІІІ степени (Югославия) и боевыми медалями. Кроме наград Д. Затула в войну получил ранения, одно из которых догнало его через много лет и, возможно, стало причиной преждевременной смерти. Во время полета в Югославию немецкие зенитчики под- били самолет Д. Затулы, и его экипаж совершил вынужденную посадку в горах на неподготовленной для этого местности. Са- молет сильно ударило о землю, а Дмитрий Григорьевич получил травму позвоночника. Такова была первая военная глава его жизни
ШТУРМАН, КОТОРЫЙ ПРОСТИЛСЯ С НЕБОМ* Вся жизнь его сложилась бы иначе, не разревись он тогда на комиссии, как ребенок. Его едва не погубил рост: 154 сантиметра. Но в комиссии народ оказался слабонерв- ный: глядя на зареванное лицо хлопца, махнули на все рукою и зачислили Диму в Харьковское авиационное учи- лище. Он был вне себя от счастья и божился, что оправдает доверие, что обязательно подрастет, — и точно: за полгода суровой курсантской жизни вымахал на 14 сантиметров. Ему было тогда семнадцать лет — Дмитрию Затуле, худому деревенскому пареньку с кучерявым чубом. А еще через полгода началась война. Харьков оглушен ноч- ными бомбардировками, окутан сухой песчаной мглою августа, запружен тысячами беженцев; грузовики окрашены в ядовитые цвета камуфляжа; на площади Дзержинского выставлены напо- каз окропленные злой вражьей кровью обломки “юнкерса”: люди смотрят в граммофонные раструбы громкоговорителей, ждут вестей. Вестей мало, и все вести плохие. В один из тех сумбурных, напоенных вселюдскою тоской дней эшелон с курсантами авиаучилища покидал Харьков. Их берегли для будущих боев, этих краснощеких, тренированных ребят. И их время вскоре настало. В 1942 году, отлетав положенное число часов над красноярскою тайгой, Дмитрий Затула получил направление в действующую армию; его определили в авиатранспортную диви- зию, которая базировалась на подмосковном аэродроме Внуково. Тогда ничто еще не предвещало будущих космических торжеств. Даже в самом буйном младше лейтенантском воображении не могли возникнуть серебряные, хранящие запах сгоревшего ке- росина, стрелы нынешних реактивных лайнеров. Тогда все было проще, суровее... Медленно ползли по полю чумазые тракторы “ЧТЗ”, поскрипывал снег под колесами, со- скальзывали в небо транспортные самолеты “ЛИ-2”; на вечерней зорьке румянел снег, на утренней зорьке узнавали имена тех, кто не вернулся с задания... Летали к партизанам. К Ковпаку, Федорову. На бреющем поле- те в ночной тьме проносились над растерзанной, но непокоренной землей, вглядываясь в дальние огни партизанских костров. Не раз фюзеляж машины, на которой летал Дмитрий Затула, покрывался ранами, но ее экипажу чертовски везло: он летал! В сорок третьем году Затулу, имевшего к тому времени на счету более сотни боевых вылетов, пригласили в Москву. С ним велся какой-то неопределенный, уклончивый разговор. (Только десятью годами позже Затула случайно узнал, что из Москвы запросили по рации харьковских подпольщиков: как ведут себя родители и родственники летчика, очутившиеся на оккупированной террито- рии? Не стали ли коллаборантами? Нет, гласил ответ. Ведут себя достойно, как подобает советским людям!) Через несколько месяцев новенький транспортный самолет поднялся в воздух и взял курс на юг. На борту самолета — коман- дир Николай Акинин, бортмеханик Андрей Шевченко, штурман Дмитрий Затула. Их маршрут был сказочно прекрасен: Иран — Ирак — Сирия — Палестина — Египет — Италия. Но сказки не было. Были пыльные, нищие улочки восточных городов, были отменно вежливые офицеры британского RAF — королевского воздушного флота, были аэродромные будни, была невыносимая тоска — по родине, по близким, по снегу. Но как только группа со- ветских летчиков, руководимая Героем Советского Союза майором Ермасовым, очутилась на итальянской базе в Бари, вынужденное безделье окончилось. Война была в зените. Где-то на западе захлебывался в лазурной воде Средиземного моря один из крупнейших писателей века — пилот Сент-Экзюпери. В “Волчьей Яме”, в Польше, в последний раз встретились старые убийцы — Гитлер и Муссолини,— чтобы полюбоваться ракетными снарядами типа “Фергельтунг”, которым было предназначено спасти империю. Пылали восставшие улицы многострадальной Варшавы. Но Советская Армия уже занесла меч возмездия: в фашистских бункерах явственно раздавался рокот русских танков. А в это время вдали от Родины горсточка наших летчиков навела надежный воздушный мост между горами Югославии и итальянскими базами в Бари и Бриндизи. Над не- беснейшим Адриатическим морем они перевозили оружие, бое- припасы, медикаменты. Обратно летели с грузом человеческих жизней — тридцать голодных, измученных людей, семьдесят ран, – 36 – ДМИТРО ГРИГОРОВИЧ ЗАТУЛА ни одного стона. Не забыть Дмитрию Григорьевичу Затуле голово- ломных посадок на горных аэродромах, опоясанных гулом близкой канонады; не сотрется в памяти воспоминание о той землянке, в которой, накинув на плечи старую шинель, сидел спокойный человек с гладко зачесанными назад темными волосами. Это был маршал Иосип Броз Тито. Много воспоминаний бродит в душе штурмана. Разве забудет- ся весна народов — весна сорок пятого года на Балканах? Небо, как море, опрокинутое над Белградом, восторженные толпы на улицах, красные флаги, улыбки девушек... Военные воспоминания капризны и хаотичны. То вспомнятся рудые пейзажи Манчжу- рии, бредущие по дорогам толпы пленных солдат бывшей Кван- тунской армии. То вдруг всплывет в памяти гротескная деталь, подмеченная на Нюрнбергском процессе (Дмитрий Григорьевич летал в Нюрнберг по специальному заданию),— Геринг входит в зал заседаний трибунала, неся в руках подушечку: рейхсминистр проявлял трогательную заботу о своем заде... ...Мы перебираем сейчас с Дмитрием Григорьевичем старые фотографии, пожелтевшие, как осенний лист, рассматриваем лет- ную карту, испещренную карандашными пометками, глядим на боевые ордена Затулы, среди которых есть и скромная звездочка со скрещенными винтовками: югославская “Партизанская звез- да” III степени. Дмитрий Григорьевич так же худощав, как и на фотографиях. Ничуть не раздобрел. Тот же кучерявый чуб, быть может, только слегка изреженный, и теплые светло-коричневые глаза. Усмехаясь, он говорит: — Это первая глава моей жизни. А вот вторая... И дает мне несколько журнальных страничек в серой облож- ке — оттиск научной статьи из журнала “Вопросы онкологии”, 1960 год, том VI, номер 5: “Иммунизация мышей против опухоли Эрлиха”. * * * О, эти вторые главы солдатских жизней! Вторые главы жиз- ней тех, чья судьба не оборвалась на предисловии! Они начинались в выжженных, голодных селах, в послевоенных городах, среди неурядицы, бестолковщины, суетности штатской жизни, давно забытой этими парнями в гимнастерках. Еще болели военные раны, но уже надо было находить место в этой новой, непри- вычной жизни. В 1947 году Затулу демобилизовали. Приехал он домой, в глу- хой хутор на Харьковщине. Погостил немного дома и, чтобы не обременять семью (это был самый трудный послевоенный год), подался вскорости в Харьков. Там и поступил в университет, на биологический факультет. Что толкнуло его, летчика, человека, не мыслящего себя без техники, на этот непонятный, казалось бы, шаг? Случайность? Вряд ли. С детства впитал он, сельский хлоп- чик, любовь к природе. Эту любовь привил ему батько — один из лучших охотников на Харьковщине. Он привил сыну то простое, но не всем доступное чувство восторга, который охватывает человека, когда он слышит голоса птиц, присматривается к росту цветов, незаметной, но такой великолепной жизни букашек, обитающих в травяных зарослях. Вот почему штурман выбрал биологию. И сразу же, с первых дней учебы его охватила тоска. Несколь- ко раз бросал учебу, покидал опостылевшие аудитории, уезжал к друзьям в Москву. К Николаю Игнатову и Саше Хомякову. Харь- ковские дружки-авиаторы охотно подбрасывали его на попутных рейсах во Внуково. Да, студент первого курса Затула доставил много забот деканату. Вылечился на втором курсе, когда его вы- брали в профком университета. Тут уже не до неба... Хочешь, не хочешь, а стал отличником. А потом жена, ребенок, материальные трудности. Затула бросился на поиски работы: хотя бы на должность препаратора — рядового науки. С этим предстал он перед Марией Андреевной Ангарской, директором химико-фармацевтического института. Она оказалась доброй и проницательной женщиной. — Вот что, — сказала она. — Ты вроде бы разбираешься в технике. Иди и попытайся наладить кимографы. Если наладишь, возьму тебя научным сотрудником! Он был поражен: студент четвертого курса — научный со- трудник! Просидел в лаборатории целые сутки. Отрегулировал кимографы, починил заодно дозаторы. Мария Андреевна зачис- лила Затулу в научные сотрудники. Что ж, она поступила смело и мудро — в упрямце был зарыт дар экспериментатора. Она первая поняла это. Вторым был Николай Петрович Мазуренко — крупный спе- циалист в области вирусологии. Этот рыжеватый человек в очках, поблескивающих золотой ниткой оправы, подошел (случилось это незадолго до окончания университета) и сказал: Я заведую лабораторией биотерапии рака. Мне кое-что говорили о вас. Приходите к нам работать, не пожалеете. Мы делаем очень нужное людям дело.
— Товарищ полковник, вы закрыли название точки, — сказал Затула.
— Прошу прощения, это Вена. Вот сюда, восемнадцать километров западнее, на Венский лес...Без сигналов. Задание у этих людей очень важное, рисковать ими нельзя, но и доставить их к месту назначения необходимо любой ценой. Вот такая головоломка.
При успешном выполнении задания командир корабля и штурман будут представлены к званию Героя Советского Союза.
Обещание полковника из Генерального штаба о представлении Николая Степановича Окинина и Дмитрия Григорьевича Затулы к званию Героя Советского Союза по неизвестным причинам осталось нереализованным.
Но штурманы со своими обязанностями справились хорошо, особенно Дмитрий Затула, который в экипаже Курицина летел ведущим.
Еще и года не прошло после окончания Харьковского училища, а штурман зарекомендовал себя весьма способным специалистом. Его сильной стороной была радионавигация. Дело в том, что после училища и летного центра он еще окончил школу радиоспециалистов и во втором полку 1 атд некоторое время летал бортрадистом.
Разгрузив самолеты, обратным рейсом экипажи вывезли 79 человек раненых.
Именно оригинальные разработки Д.Г. Затулы, посвященные противоопухолевой вакцине, приобрели в последние годы наибольшую известность. На базе Киевского рентгенрадиологического и онкологического института МЗ Украины и Всесоюзного онкологического научного центра АМН СССР (г. Москва) по распоряжению Президиума Ученого совета МЗ СССР были проведены клинические испытания эффективности разработанной им аутовакцины у больных раком желудка ІІІ–IV стадии и получены достоверные положительные результаты.
Природный талант, неординарность мышления, уникальная работоспособность и целеустремленность Д.Г. Затулы позволили
ему внести существенный вклад в развитие отечественной онкологии. Он был неисчерпаемым генератором и реализатором научных
идей, учителем для многих поколений микробиологов. Он был автором свыше 200 печатных научных работ, 7 монографий, 5 авторских свидетельств, научно-популярных изданий (на 8 языках переиздавалась книга Затулы Д.Г., Мамедовой С.А. “Вирус — друг
или враг?” — М.: Педагогика, 1981. — 128 с.), которые и в наше время не потеряли своей актуальности. Особенно значимыми
оказались фундаментальные исследования Д.Г. Затулы в области регуляции противоопухолевого иммунитета. Его результатами
многие естествоиспытатели будут руководствоваться еще много лет\
Были трудности и неудачи, но все решалось путем анализа,
учета ошибок и, конечно же, желанием оставить будущему поколению перспективы в науке. Были и минуты воспоминаний, когда
Дмитрий Григорьевич со скромной сдержанностью рассказывал
о своем детстве. Ему было 10 лет, отступала зима 1932–1933 гг.,
приближалась долгожданная весна, с наступлением которой появлялись первые травы. Изголодавшиеся люди собирали их, варили и потихонечку оживали. На тот момент, по словам Дмитрия
Григорьевича, у него и у всей семьи от голода уже опухло тело и,
особенно, ноги. Чудом выжили он и его родители.
Каждый великий ученый оставляет ученикам в наслед- ство свой талант, знания, идеи… Именно таким был член-корреспондент АН УССР, профессор Дмитрий Гри- горьевич Затула. Он родился 11 февраля 1923 года на хуторе Баба Шевченков- ского района Харьковской области в многодетной крестьянской семье. После окончания в 1940 году средней школы поступил в Харьковское военно-авиационное училище. Вот выдержка из его автобиографии: “…после окончания в 1942 году училища служил в действующей армии“. За этими скупыми строчками — суровая солдатская жизнь, полная опасностей и неожиданностей. Отлетав положенное число часов над красноярской тайгой и получив спе- циальность штурмана транспортной авиации, Дмитрий Затула был направлен в действующую армию — в авиатранспортную дивизию, которая базировалась на подмосковном аэродроме Внуково. В 1942–1943 гг. он прошел подготовку по ночному пилотиро- ванию в летном Центре воздушного флота. Летали к партизанам – С.А. Ковпаку, А.Ф. Федорову. В 1944–1945 гг. экипаж штурмана Советской Армии Д. Затулы (командир Николай Акинин, борт- механик Андрей Шевченко) в составе спецгруппы транспортных самолетов особого назначения, выполнял боевые вылеты в ряд го- сударств Европы, Ближнего и Дальнего Востока (Иран, Ирак, Си- рия, Палестина, Египет, Китай, Япония, Италия, Югославия). Вдали от Родины авиагруппа, которой руководил Герой Со- ветского Союза майор А. Ермасов, проложила надежный воздуш- ный мост между горами Югославии и базой союзной англо-аме- риканской авиации в г. Бари (Италия). В сложнейших условиях горной местности взлетали и садились транспортные “ЛИ-2“ с медикаментами и ранеными партизанами на борту. Советский экипаж высаживал десантные подразделения, перебрасывал тех- нику, переправлял командный состав греческих и югославских партизанских формирований. Весну 1945 г. Д. Затула встретил на Балканах, а день Победы — в Белграде. Уже после окончания войны по спецзаданию он вы- полнял рейсы в Нюрнберг во время Нюрнбергского процесса, а – 8 – ДМИТРО ГРИГОРОВИЧ ЗАТУЛА также в Японию и Манчжурию, вплоть до окончания войны. Всего в составе экипажа штурман Д. Затула совершил свыше 270 выле- тов за линию фронта. За выполнение боевых заданий был на- гражден орденом “Красного Знамени”, двумя орденами “Оте- чественной войны” ІІ степени, орденом “Партизанская звезда” ІІІ степени (Югославия) и боевыми медалями. Кроме наград Д. Затула в войну получил ранения, одно из которых догнало его через много лет и, возможно, стало причиной преждевременной смерти. Во время полета в Югославию немецкие зенитчики под- били самолет Д. Затулы, и его экипаж совершил вынужденную посадку в горах на неподготовленной для этого местности. Са- молет сильно ударило о землю, а Дмитрий Григорьевич получил травму позвоночника. Такова была первая военная глава его жизни
ШТУРМАН, КОТОРЫЙ ПРОСТИЛСЯ С НЕБОМ* Вся жизнь его сложилась бы иначе, не разревись он тогда на комиссии, как ребенок. Его едва не погубил рост: 154 сантиметра. Но в комиссии народ оказался слабонерв- ный: глядя на зареванное лицо хлопца, махнули на все рукою и зачислили Диму в Харьковское авиационное учи- лище. Он был вне себя от счастья и божился, что оправдает доверие, что обязательно подрастет, — и точно: за полгода суровой курсантской жизни вымахал на 14 сантиметров. Ему было тогда семнадцать лет — Дмитрию Затуле, худому деревенскому пареньку с кучерявым чубом. А еще через полгода началась война. Харьков оглушен ноч- ными бомбардировками, окутан сухой песчаной мглою августа, запружен тысячами беженцев; грузовики окрашены в ядовитые цвета камуфляжа; на площади Дзержинского выставлены напо- каз окропленные злой вражьей кровью обломки “юнкерса”: люди смотрят в граммофонные раструбы громкоговорителей, ждут вестей. Вестей мало, и все вести плохие. В один из тех сумбурных, напоенных вселюдскою тоской дней эшелон с курсантами авиаучилища покидал Харьков. Их берегли для будущих боев, этих краснощеких, тренированных ребят. И их время вскоре настало. В 1942 году, отлетав положенное число часов над красноярскою тайгой, Дмитрий Затула получил направление в действующую армию; его определили в авиатранспортную диви- зию, которая базировалась на подмосковном аэродроме Внуково. Тогда ничто еще не предвещало будущих космических торжеств. Даже в самом буйном младше лейтенантском воображении не могли возникнуть серебряные, хранящие запах сгоревшего ке- росина, стрелы нынешних реактивных лайнеров. Тогда все было проще, суровее... Медленно ползли по полю чумазые тракторы “ЧТЗ”, поскрипывал снег под колесами, со- скальзывали в небо транспортные самолеты “ЛИ-2”; на вечерней зорьке румянел снег, на утренней зорьке узнавали имена тех, кто не вернулся с задания... Летали к партизанам. К Ковпаку, Федорову. На бреющем поле- те в ночной тьме проносились над растерзанной, но непокоренной землей, вглядываясь в дальние огни партизанских костров. Не раз фюзеляж машины, на которой летал Дмитрий Затула, покрывался ранами, но ее экипажу чертовски везло: он летал! В сорок третьем году Затулу, имевшего к тому времени на счету более сотни боевых вылетов, пригласили в Москву. С ним велся какой-то неопределенный, уклончивый разговор. (Только десятью годами позже Затула случайно узнал, что из Москвы запросили по рации харьковских подпольщиков: как ведут себя родители и родственники летчика, очутившиеся на оккупированной террито- рии? Не стали ли коллаборантами? Нет, гласил ответ. Ведут себя достойно, как подобает советским людям!) Через несколько месяцев новенький транспортный самолет поднялся в воздух и взял курс на юг. На борту самолета — коман- дир Николай Акинин, бортмеханик Андрей Шевченко, штурман Дмитрий Затула. Их маршрут был сказочно прекрасен: Иран — Ирак — Сирия — Палестина — Египет — Италия. Но сказки не было. Были пыльные, нищие улочки восточных городов, были отменно вежливые офицеры британского RAF — королевского воздушного флота, были аэродромные будни, была невыносимая тоска — по родине, по близким, по снегу. Но как только группа со- ветских летчиков, руководимая Героем Советского Союза майором Ермасовым, очутилась на итальянской базе в Бари, вынужденное безделье окончилось. Война была в зените. Где-то на западе захлебывался в лазурной воде Средиземного моря один из крупнейших писателей века — пилот Сент-Экзюпери. В “Волчьей Яме”, в Польше, в последний раз встретились старые убийцы — Гитлер и Муссолини,— чтобы полюбоваться ракетными снарядами типа “Фергельтунг”, которым было предназначено спасти империю. Пылали восставшие улицы многострадальной Варшавы. Но Советская Армия уже занесла меч возмездия: в фашистских бункерах явственно раздавался рокот русских танков. А в это время вдали от Родины горсточка наших летчиков навела надежный воздушный мост между горами Югославии и итальянскими базами в Бари и Бриндизи. Над не- беснейшим Адриатическим морем они перевозили оружие, бое- припасы, медикаменты. Обратно летели с грузом человеческих жизней — тридцать голодных, измученных людей, семьдесят ран, – 36 – ДМИТРО ГРИГОРОВИЧ ЗАТУЛА ни одного стона. Не забыть Дмитрию Григорьевичу Затуле голово- ломных посадок на горных аэродромах, опоясанных гулом близкой канонады; не сотрется в памяти воспоминание о той землянке, в которой, накинув на плечи старую шинель, сидел спокойный человек с гладко зачесанными назад темными волосами. Это был маршал Иосип Броз Тито. Много воспоминаний бродит в душе штурмана. Разве забудет- ся весна народов — весна сорок пятого года на Балканах? Небо, как море, опрокинутое над Белградом, восторженные толпы на улицах, красные флаги, улыбки девушек... Военные воспоминания капризны и хаотичны. То вспомнятся рудые пейзажи Манчжу- рии, бредущие по дорогам толпы пленных солдат бывшей Кван- тунской армии. То вдруг всплывет в памяти гротескная деталь, подмеченная на Нюрнбергском процессе (Дмитрий Григорьевич летал в Нюрнберг по специальному заданию),— Геринг входит в зал заседаний трибунала, неся в руках подушечку: рейхсминистр проявлял трогательную заботу о своем заде... ...Мы перебираем сейчас с Дмитрием Григорьевичем старые фотографии, пожелтевшие, как осенний лист, рассматриваем лет- ную карту, испещренную карандашными пометками, глядим на боевые ордена Затулы, среди которых есть и скромная звездочка со скрещенными винтовками: югославская “Партизанская звез- да” III степени. Дмитрий Григорьевич так же худощав, как и на фотографиях. Ничуть не раздобрел. Тот же кучерявый чуб, быть может, только слегка изреженный, и теплые светло-коричневые глаза. Усмехаясь, он говорит: — Это первая глава моей жизни. А вот вторая... И дает мне несколько журнальных страничек в серой облож- ке — оттиск научной статьи из журнала “Вопросы онкологии”, 1960 год, том VI, номер 5: “Иммунизация мышей против опухоли Эрлиха”. * * * О, эти вторые главы солдатских жизней! Вторые главы жиз- ней тех, чья судьба не оборвалась на предисловии! Они начинались в выжженных, голодных селах, в послевоенных городах, среди неурядицы, бестолковщины, суетности штатской жизни, давно забытой этими парнями в гимнастерках. Еще болели военные раны, но уже надо было находить место в этой новой, непри- вычной жизни. В 1947 году Затулу демобилизовали. Приехал он домой, в глу- хой хутор на Харьковщине. Погостил немного дома и, чтобы не обременять семью (это был самый трудный послевоенный год), подался вскорости в Харьков. Там и поступил в университет, на биологический факультет. Что толкнуло его, летчика, человека, не мыслящего себя без техники, на этот непонятный, казалось бы, шаг? Случайность? Вряд ли. С детства впитал он, сельский хлоп- чик, любовь к природе. Эту любовь привил ему батько — один из лучших охотников на Харьковщине. Он привил сыну то простое, но не всем доступное чувство восторга, который охватывает человека, когда он слышит голоса птиц, присматривается к росту цветов, незаметной, но такой великолепной жизни букашек, обитающих в травяных зарослях. Вот почему штурман выбрал биологию. И сразу же, с первых дней учебы его охватила тоска. Несколь- ко раз бросал учебу, покидал опостылевшие аудитории, уезжал к друзьям в Москву. К Николаю Игнатову и Саше Хомякову. Харь- ковские дружки-авиаторы охотно подбрасывали его на попутных рейсах во Внуково. Да, студент первого курса Затула доставил много забот деканату. Вылечился на втором курсе, когда его вы- брали в профком университета. Тут уже не до неба... Хочешь, не хочешь, а стал отличником. А потом жена, ребенок, материальные трудности. Затула бросился на поиски работы: хотя бы на должность препаратора — рядового науки. С этим предстал он перед Марией Андреевной Ангарской, директором химико-фармацевтического института. Она оказалась доброй и проницательной женщиной. — Вот что, — сказала она. — Ты вроде бы разбираешься в технике. Иди и попытайся наладить кимографы. Если наладишь, возьму тебя научным сотрудником! Он был поражен: студент четвертого курса — научный со- трудник! Просидел в лаборатории целые сутки. Отрегулировал кимографы, починил заодно дозаторы. Мария Андреевна зачис- лила Затулу в научные сотрудники. Что ж, она поступила смело и мудро — в упрямце был зарыт дар экспериментатора. Она первая поняла это. Вторым был Николай Петрович Мазуренко — крупный спе- циалист в области вирусологии. Этот рыжеватый человек в очках, поблескивающих золотой ниткой оправы, подошел (случилось это незадолго до окончания университета) и сказал: Я заведую лабораторией биотерапии рака. Мне кое-что говорили о вас. Приходите к нам работать, не пожалеете. Мы делаем очень нужное людям дело.
— Товарищ полковник, вы закрыли название точки, — сказал Затула.
— Прошу прощения, это Вена. Вот сюда, восемнадцать километров западнее, на Венский лес...Без сигналов. Задание у этих людей очень важное, рисковать ими нельзя, но и доставить их к месту назначения необходимо любой ценой. Вот такая головоломка.
При успешном выполнении задания командир корабля и штурман будут представлены к званию Героя Советского Союза.
Обещание полковника из Генерального штаба о представлении Николая Степановича Окинина и Дмитрия Григорьевича Затулы к званию Героя Советского Союза по неизвестным причинам осталось нереализованным.
Но штурманы со своими обязанностями справились хорошо, особенно Дмитрий Затула, который в экипаже Курицина летел ведущим.
Еще и года не прошло после окончания Харьковского училища, а штурман зарекомендовал себя весьма способным специалистом. Его сильной стороной была радионавигация. Дело в том, что после училища и летного центра он еще окончил школу радиоспециалистов и во втором полку 1 атд некоторое время летал бортрадистом.
Разгрузив самолеты, обратным рейсом экипажи вывезли 79 человек раненых.
Именно оригинальные разработки Д.Г. Затулы, посвященные противоопухолевой вакцине, приобрели в последние годы наибольшую известность. На базе Киевского рентгенрадиологического и онкологического института МЗ Украины и Всесоюзного онкологического научного центра АМН СССР (г. Москва) по распоряжению Президиума Ученого совета МЗ СССР были проведены клинические испытания эффективности разработанной им аутовакцины у больных раком желудка ІІІ–IV стадии и получены достоверные положительные результаты.
Природный талант, неординарность мышления, уникальная работоспособность и целеустремленность Д.Г. Затулы позволили
ему внести существенный вклад в развитие отечественной онкологии. Он был неисчерпаемым генератором и реализатором научных
идей, учителем для многих поколений микробиологов. Он был автором свыше 200 печатных научных работ, 7 монографий, 5 авторских свидетельств, научно-популярных изданий (на 8 языках переиздавалась книга Затулы Д.Г., Мамедовой С.А. “Вирус — друг
или враг?” — М.: Педагогика, 1981. — 128 с.), которые и в наше время не потеряли своей актуальности. Особенно значимыми
оказались фундаментальные исследования Д.Г. Затулы в области регуляции противоопухолевого иммунитета. Его результатами
многие естествоиспытатели будут руководствоваться еще много лет\
Были трудности и неудачи, но все решалось путем анализа,
учета ошибок и, конечно же, желанием оставить будущему поколению перспективы в науке. Были и минуты воспоминаний, когда
Дмитрий Григорьевич со скромной сдержанностью рассказывал
о своем детстве. Ему было 10 лет, отступала зима 1932–1933 гг.,
приближалась долгожданная весна, с наступлением которой появлялись первые травы. Изголодавшиеся люди собирали их, варили и потихонечку оживали. На тот момент, по словам Дмитрия
Григорьевича, у него и у всей семьи от голода уже опухло тело и,
особенно, ноги. Чудом выжили он и его родители.
Фото
Пробивка ТКЗ УССР протокол, НЛ.
